Наш сегодняшний собеседник – фотограф, автор серии снимков «Балкария в лицах» Ахмат Байсиев. Недавно его работа была признана лучшей во всероссийском фотоконкурсе «Мама и дети в национальных костюмах народов России». Однако, вне всяких конкурсов он стал любимцем публики (и не только местной) буквально за последние пять лет. «Автор – Ахмат Байсиев» – уже знак качества. И, конечно, в ходе беседы мы не могли обойти тему балкарского этноса, получившего отражение в творчестве фотографа.
– Ахмат, что бы вы назвали главной чертой балкарцев?
– Первое, что приходит в голову, — простодушие и открытость. Может, это теряется в связи с тем, что называем глобализацией. «Становимся общей серой массой, теряя идентичность», – сейчас такая самооценка высказывается многими представителями нашего народа. Но во времена моего детства открытость и простодушие у балкарцев были.
Я рос в Верхней Балкарии и оттуда почти не выезжал, пока не окончил школу и не поступил в Донецкий институт советской торговли (ныне – Донецкий национальный университет экономики и торговли им. М. Туган-Барановского). И вот эти качества, которые в городе практически не встретишь, свойственны селу. Там люди и сейчас более открытые.
Балкарская культура, как и вся кавказская, большей частью сельская; это в последнее время она становится городской. Мы же все из сёл. Спросите любого нальчанина – если не он сам из села, то родители или дедушка с бабушкой точно оттуда. И что главное – в селениях всё ещё звучит балкарская речь.
Если утратим язык, то он, конечно, останется в книгах, аудио- и видеозаписях. Останутся и всевозможные словари. Но язык – больше, чем словарь. Это духовное богатство, основа национальной идентичности народа. Существует множество слоев языка, в них и заложены национальные особенности.
– Есть работы, за которые вы бы не взялись в силу менталитета?
– Есть, конечно. В силу менталитета я не буду снимать обнимающихся жениха и невесту. У балкарцев не принято выставлять свои чувства напоказ. Я человек старой формации и отрицательно отношусь к подобным «новшествам» в проведении национальных свадеб. Это не современность, это пренебрежение традициями. Через это мы приходим к домам престарелых и домам малютки. Где есть послабление традиций, там начинается разрушение.
За ню взялся бы, но не для выставки. Мне сама по себе нагота неинтересна, интересна игра света на женском теле. Но и эти фотографии не выставил бы на публику. Это подразумевает, что автор снимка находился с обнаженной девушкой. А это уже не только фотография. Я всё делаю с оглядкой. Что бы ни публиковал, ни выставил, это будут видеть мои братья, сёстры, племянники. Для последних хотелось бы быть в какой-то мере примером. У каждого человека должна оставаться часть жизни не напоказ. Мне не хочется кого-то призывать: «Не делай так, делай, как я». Просто для меня есть недопустимые вещи, которые все кругом себе позволяют.
В силу менталитета также не буду снимать беременных женщин.
– А это ж тема материнства. Она неинтересна?
– Она, конечно, интересна и её можно раскрыть другими снимками, на которых мать и уже родившееся дитя.
– А эпатажа не хочется?
– Хайпа? Нет.
– Можете фотографировать похороны?
– Да. Не самого усопшего, а сам процесс. Сделать фоторепортаж. Смерть человека всегда вызывает эмоции. Смотрел бы спустя время на лица людей, которые собрались в тот день. Я фотографировал на поминках, меня осуждали. Но сегодня достаю эти фотографии и думаю, хорошо, что я их тогда сделал.
– С какой возрастной категорией фотографу сложнее работать?
– Дети беспроигрышны, старики тоже. В них нет наигранности, потому хорошие фотографии получаются без особого труда. Сложнее работать со средним звеном – непосредственности меньше. Они пытаются себя преподнести в более выгодном свете, играют роли. Детям всё равно, что о них подумают. Пожилым тоже. А девушки уже позы тренировали перед зеркалом – как губы держать, как повернуться, подчеркнуть линии талии, бедра. Знаешь точно, что девушка ходит в короткой юбке, современная такая, а тут встанет в мусульманской одежде, глаза опустит, сделает лицо кающейся Марии Магдалены. Играет на публику и играет плохо, правдивости мало. Не верю – это не она. Хочется запечатлеть человека, какой он есть на самом деле.
– Вы начали с серии работ «Балкария в лицах». Как пришли к этой идее?
– Это совсем просто. Никогда не имел намерений стать фотографом, просто снимал свое ближайшее окружение – родственников, соседей. Многие люди сейчас уезжают куда-то и не могут вернуться домой, приезжают, но всё бегом-бегом, не успевают толком пообщаться ни с родными, ни с друзьями. И этот альбом даже не «Балкария в лицах», а «Верхняя Балкария в лицах» выручал: зайдут, посмотрят, увидят всех. По техническим качествам, возможно, некоторые фотографии из той серии интереса не представляют, но для чувств, эмоций – они многим дороги. Это же родные лица.
Мне просто хотелось показать своим односельчанам их соседей, которых они перестали видеть в силу личных забот. Человек должен видеть человека, а не оставаться мало знакомыми друг другу, даже если прожили всю жизнь по соседству. Но нам некогда, мы погружены в свои личные проблемы. Это касается и соседства с другими народами. Всю жизнь соседствуем, а всё равно находятся люди, которые ищут отличия, чертят границы, выясняют, где наше, где ваше. Это неправильно.
Таких людей, к счастью, меньшинство, но им удаётся создать негативную атмосферу. Мне интересно разговаривать с соседом-кабардинцем. Главное, мы относимся друг к другу по-человечески, а наши национальности – на втором плане. И я с ним общаюсь не в Интернете, где человек не видит глаз собеседника. Не думаю, что те активисты, которые выплескивают столько негатива в соцсетях, могли бы сделать то же самое в реальной жизни, чувствуя непосредственное присутствие человека. А в виртуальности, если особенно пишешь не под своим именем, можно чувствовать себя вольготно.
– Согласны с утверждением, что искусство создает зритель?
– Скорее, это совместное. Жесткого отделения автора от зрителя не должно быть. Я делаю то, что хочу, не выполняя чей-то заказ, не стремясь к популярности. Но мои фотографии, хранящиеся в открытом доступе, находят отклик у тех, кто на них смотрит, оценивает. И то, что интересно мне, большей частью интересно и зрителю. Поэтому искусство делаем вместе.
– Продаете свои работы?
– Если кто-то заинтересовался и хочет купить, то продаю. А так, с целью продать не фотографирую.
– А вообще, доходное дело?
– Да, если сделать это не увлечением, а работой. Самое доходное – свадьбы и портфолио для девушек.
– Какие расценки?
– Серьёзные фотографы назначают за час пять тысяч рублей. Это у профессионалов. Но рынок фотоуслуг наводнили студенты, купившие хорошие или относительно хорошие фотоаппараты. Фотографом могут позиционировать себя многие, которые даже не знают, что такое диафрагма, выдержка и так далее. Создаёт себе страницу в соцсетях и предлагает любые виды фотосъёмок. Итог там, конечно, соответствующий, фотографии некачественные. Но многих это, как ни странно, устраивает. Им достаточно видеть свои лица. А какой момент пойман, какая композиция, какие эмоции переданы – не особо волнует.
Вот известный наш фотограф Алексей Шахмурзаев смотрит, как люди фотографируют и негодует: «Ещё один кадр ушел в никуда!» Он старой школы человек, ревностно относится к своей профессии, и для него один кадр – большая ценность. У него сейчас цифровая камера, понятно, что «пленка не кончится», но, тем не менее, он лишний раз кнопку не нажмёт.
– Вопрос авторства. Не крадут ваши работы?
– Крадут. Я с этим и не борюсь. Иногда делаю замечание, хотя бы указали бы имя. Но сталкиваешься с хамством: мол, радуйтесь вообще, что обратили внимание и опубликовали. Но это редко.
– Послезавтра отмечаем День возрождения балкарского народа. Если говорить о культуре, через которую и возрождается народ, какие имена лучших деятелей в этой сфере вы могли бы назвать?
– Может, я особо не владею темой театра, например, мне нравится, как работает Мажит Жангуразов – актёр и директор Балкарского театра. Он был «Петросяном балкарцев», так его все называли. Хочется, чтобы перестал быть директором, стал больше заниматься тем, чем раньше занимался. Я бы с удовольствием посмотрел его концертную программу, пусть даже старую, не надо новых, пусть повторит. В литературе я бы назвал Раю Кучмезову. К сожалению, художественных текстов сейчас читаю мало. Только обрывками что-то, большие книги от корки до корки не получается. Но вот публикации Кучмезовой попадаются. И мне близко то, о чём она пишет и как она пишет.
В живописи – с кем Аслана Уянаева сравнить? Потом я часто бывал в мастерской Лиуана Ахматова. Меня поражал, как человек может столь ловко орудовать кисточкой: раз, раз – и готовы образы. Волшебство. Я точно так же пошевелю руками – и не получится ничего.
В музыке… Недавно состоялся первый сольный концерт Жамбулата Жубоева. Я побывал на этом концерте и порадовался. Мне было интересно. Есть у нас молодые певцы, у которых всё получается ярко, энергично. У балкарцев на все времена, конечно, такие имена, как Омар Отаров, Алим Газаев, Руслан Мусукаев, Алим Аппаев… Музафар Этчеев – человек, который привел на сцену много талантливых людей.
Художник – будь то музыкант, поэт, живописец – это рассказчик. Он рассказывает свою историю. У каждого она своя.
– Вы как фотограф какую историю хотите рассказать?
– Наверное, о красоте человеческой, внутренней гармонии и гармонии, заложенной в основе нашего бытия.
Беседовала Марьяна Кочесокова