Нальчик

Недворянское гнездо

 

Оказывается, 80-е – это уже ретро. Возможно, не строго включаются в термин, но ощущается именно так. Неожиданное открытие Шона Дуркина в фильме «Гнездо» (2020). Впрочем, это может оказаться моим субъективным ощущением. В любом случае, одна из лучших картин этого безумного и беспощадного года заслуживает пристального внимания.

Перечисляя факторы, почему именно заслуживает, пойдем от общего к частному. В первую очередь цепляет, конечно, моральный императив «Гнезда»: история внутреннего падения главного героя Рори (Джуд Лоу) подана настолько психологично, что порой напоминает не столько нравственный вердикт, сколько постановку диагноза. Все самое важно в этом фильме, с точки зрения идейного содержания, это душевное состояние главного героя – режиссер вслед за сценаристом фокусируется именно на этом, и ненапрямую выводит мораль сей басни. Она звучит, конечно, мягче, чем назидание в стиле «не позволяй душе лениться», но и от полного отсутствия собственных оценок Шон Дуркин не отказывается. В этом плане он выбирает в некотором смысле толстовскую позицию всезнающего автора, который может говорить и от себя лично, и устами своих героев, но говорит обязательно. «Время, в котором стоим» с его всетерпимостью, толерантностью, а то и вовсе равнодушием, настолько отучило нас от авторских оценок, что в гнезде это воспринимается как какое-то невероятное новаторство. Главным принципом выражения этой авторской позиции становится саспенс – особая атмосфера, вводящая зрителя в легкое оцепенение. Но если под саспенсом мы обычно понимаем создание в фильме некой внешней атмосферы, то в «Гнезде» мы имеем дело с атмосферой внутренней, если можно так сказать. Мгла сгущается не в лесах и у озер, а в душах каждого из героев, они погружаются и увязают каждый в собственном кошмаре: Рори в тщеславии и попытках обмануть себя, его сын Бен (Чарли Шотуэлл) в неуверенности в себе и одиночестве, приемная дочь Саманта (Уна Рош) подростковом бунте и отчуждении, а жена Элисон (Керри Кун) страхах за детей, невозможности верить мужу и ощущении собственной ненужности. Внешне обстановка меняется не сильно, режиссеру не нужно сгущать краски, затемнять картинку или напускать туману, чтобы мы поняли: все очень плохо. Для этого Дуркин использует другую форму выражения – символы, которые не бьют наотмашь. Это еще один мотив смотреть «Гнездо». Первым в этом глубоком символическом ряду стоит, конечно, знак лошади, который здесь выступает как настоящий концепт, который воспринимается во всем многообразии своих значений, ассоциаций и образов, возникающих в связи с ним. Все, что разворачивается вокруг истории лошади, иллюстрирует тот самый внутрисемейный климат, или силу противостоять внешнему миру. Мне сложно точно сказать, почему символом таких категорий выбран именно конь, но то, что он не просто считывается, воздействует, но и потрясает, это совершенно точно. Чем-то таким он отзывается в нашем коллективном бессознательном, что хочется зарыдать, когда с конем главной героини происходит то, что происходит. Другим важным элементом символического круга фильма является поместье. Вроде бы с ним все хорошо и так, как должно быть с замком в Суррее: в меру темный и таинственный, в меру холодный и чопорный, но он пустой при этом. Не в том смысле, что мебели нет или разобщенность семьи О’Хара (кстати, тоже не просто имя, а символ) не позволяет заполнить его. Скорее, здесь налицо утрата благородным английским поместьем того значения, которое ему привычно придается. Получается этакое «Кентервильское привидение» наоборот: семья из Америки находит таинственный замок, но их там никто и ничто не ждет, даже привидение. Такая вот унылая реальность вместо приключений и охоты за призраками. Последние разве что творятся самим Рори с тем, чтобы он же сам потом за ними исступленно гонялся, но в обаянии им не сравниться с уайльдовскими призраками. Наконец, пропустить «Гнездо» никак нельзя из-за актерских работ. Центральной фигурой здесь, как и в сюжете фильма, остается Джуд Лоу, мастерство которого играть людей, надевших маску и прячущих за ней зияющие бездны, продолжает поражать. Его лучшие работы – это именно такие образы с двойным дном, жуткие в своем расслоении. И особенный бессознательный ужас оставляет то, что маска таких героев всегда ангельски прекрасная: и манеры очаровательны и улыбка ослепительная. Но иногда в этой самой улыбке что-то такое увидишь, как-то неестественно поведет мышцы, и все – дальше уже думаешь о том, что если так красива маска, то насколько же ужасно то, что под ней? «Гнездо» уже не раз назвали хоррором, можно бы даже с этим согласиться, если принять за основу понимания хоррора ужас того, до чего может низвести человек, с какой готовностью он идет на поводу у пороков, которым умудряется придумать некие красивые имена. И путем наименьшего сопротивления для этого падения становится путь тщеславия – самого любимого из грехов у дьявола… Но это уже из другой оперы, то есть фильма.

Марина Битокова