Колумб Замоскворечья, как называли драматурга Александра Островского современники, интересен далеко за пределами Москвы и далеко за пределами XIX века. Так, с очевидным успехом в Нальчике, в Русской драме, в сезоне-2024 представили премьеру «Праздничный сон – до обеда» в постановке Мухамеда Черкесова. Комедия, больше известная в народе как «Женитьба Бальзаминова», собрала полный зал. Зрители смеялись, кричали «браво», рукоплескали, и было чему!
В современном театре с классикой не церемонятся – экспериментируют, видоизменяют до неузнаваемости сокращениями, приращениями. Это происходит настолько часто, что режиссёр, обратившийся к оригинальному тексту и хронотопу, уже кажется нам необыкновенно отважным. И да, пожалуй, здесь нужна была определённая смелость. Ведь у зрителя, посещающего театр по Пушкинской карте, преобладает клиповое мышление, а для мышц руки привычнее не переворачивание страницы, а скроллинг. И даже зритель постарше уже перепрошит до более высоких скоростей восприятия. Велика опасность, что Островский как он есть покажется анахронизмом.
И всё же режиссёр рискнул и не прогадал. В очередной раз было доказано, что профессионализм и талант отзовутся в публике. Затяжные монологи, длинноты в оценках и отыгрышах – казалось бы, испытание для зрителя. Но порадовала бескомпромиссность Мухамеда Черкесова в этом смысле. Он просто продемонстрировал, что невозможно оторваться от того, что сделано классно и стильно. И нам уже не кажется это долгим, нам хочется, чтобы это не кончалось. Неторопливость, вальяжность, некая «разморённость» давали возможность любоваться актёрами, не глотать, как удав, а смаковать каждую реплику, каждую оценку, каждую реакцию. Черкесов и его актёры позволили наслаждаться процессом – подержать в мозгу шутку, жест, взгляд, ощутить их послевкусие.
Да и несмотря на кажущуюся идейную «старомодность», спектакль вполне себе актуален. Поменялись декорации, фасоны – но суть мало изменилась. Так же, как Миша Бальзаминов фантазирует, что, нарядившись в голубое, будет править на Зацепе, так же и огромное количество молодых и не очень людей листают ленты в социальных сетях, завидуя тому или иному фасону, лошади=машине, завиваются по моде, следуя пошаговым рекомендациям бьюти-блогеров…
А купец Неуеденов – чем не бизнесмен, выращивающий кахунские помидоры или былымскую капусту? Положим, навестил сестру, переехавшую в город. А та чуть было не отдала дочь, созревшую для любви, бездельнику, у которого «много вкуса», но мало мозгов.
И проезды на игрушечных лошадках нарочито ненатуральных мастей, сопровождающие фантазмы Бальзаминова, что это, как не хоббихорсинг – примета нынешнего времени, когда искусственное, виртуальное заменяет настоящее, живое? Бесплотные мечты, мелкие и потешные, скачки на воображаемых лошадях, игра на воображаемой гитаре, украшающие внешность фильтры, шлемы виртуальной реальности – так, сидя на кухне в шесть квадратных метров, мнишь себя кем угодно.
И эта вопиющая безграмотность, которую некому уличить, потому что все вокруг такие же грамотеи. И преклонение перед заграницей, перед иностранным языком, вообще всем заморским. И причудливая круглая конструкция, в которой то как витрувианский человек, то как прикованный в аттракционе с метанием ножей, застывает Миша: недаром эта конструкция в моменты фантазмов Бальзаминова начинает светиться, обретая очертания Эйфелевой башни (поклон художнику-постановщику Петру Мамбетову).
Всё в этой постановке гармонировало. И музыка Артура Варквасова, сумевшего создать глуповато-забавное настроение грёз Бальзаминова, не отягощённое разнообразными гармониями, сложным мелодическим рисунком и драматургическим развитием, усиливающее бедность фантазий Миши. Музыка, на которую так чудесно легла хореография для этой странной кавалерии.
И костюмы Рузанны Дацирхоевой. Всякий раз она умудряется не только отдать должное эпохе, используя знаковые модные приметы, выступая историком моды, но и, как настоящий художник, помогает персонажу раскрыться, рассказывая о нём порой больше, чем сам артист.
Что касается работы актёров, ни разу не возникло чувство испанского стыда – того самого чувства «смущения от наблюдения за смущающими действиями другого человека». Более того, был восторг и благодарность за подаренные эмоции.
Как раскрылась Алла Белобородова в образе свахи, без сожаления изгнавшая из себя принцесс да снегурочек! Оказалось, что всё это время в актрисе бродило и зрело мощное комедийное нутро.
И как же хороша была Альбина Лутфулина в роли Клеопатры Ивановны, совсем ещё молодая актриса, но так климактерически убедительно и смешно повторяющая на все лады «Жарко!». В этом одном слове и тоска по мужчине, и досада на правила света, требующие приличий, и стремление сбросить с себя ненавистные оковы корсета. Актриса произносит «Гозэты» – и весь зал взрывается смехом. Ситуация, которой может не случиться у иных актёров за всю профессиональную карьеру.
И как же чудесна Мария Толстова в роли Капочки с доминирующей прямолинейной неказистой готовностью любить!
И какого Бальзаминова воплотил Алим Сибеков! Нелепый, жеманный, смешной до слёз. Эта невнятная пластика, эти вышагивания на слабых ножках. И этот голубой плащ, который в самом деле к лицу горе-нарциссу. За всеми этими штучками, нюансами, находками, с помощью которых Сибеков создал образ обаятельнейшего глупца, скрывается умнейший артист.
Режиссёр Черкесов продемонстрировал, что такое интертекст, подтекст и затекст вместе взятые, наполнив ёмкости диалогов то наваристым борщом, то крепкой наливкой, то густым киселём, то терпким чаем, то шипящим шампанским. Возьмём хотя бы сцену свидания между Капой и Мишей – о, этот обмен микробами на откусываемом по очереди яблоке! О, эти дурные гормоны, маскирующиеся гоноративом словоерса – той самой частицы -с, которую прибавляли в конце слова в знак почтения собеседнику. Сколько эротизма и юмора в одной букве! Тонкий эквилибр на грани смыслов – в лучших традициях великой русской театральной школы. Такое хочется видеть ещё и ещё. Следим за афишей.
Алёна Мякинина
В спектакле заняты: Павла Петровна Бальзаминова – Ирина Одинцова, Михайло Дмитрич Бальзаминов – Алим Сибеков, Клеопатра Ивановна Ничкина – Альбина Лутфулина, Капочка – Мария Толстова, Устинька – Анастасия Сторожева, Акулина Гавриловна Красавина – Алла Белобородова, Нил Борисыч Неуеденов – Аскер Шуков, Юша – Надин Накова, Матрёна – Зарема Валгасова, Маланья – Лейла Болова.