Нальчик

О, мотыльки бессильные, смиритесь!

Премьера «Укрощение строптивой» Шекспира в переводе Асият Карма собрала в Кабардинской драме два аншлага. То, что спектакль окажется замечательным, было ожидаемо. Ведь приглашённый режиссёр, художественный руководитель Северо-Осетинского государственного академического театра им. В. Тхапсаева Гиви Валиев – обладатель огромного количества призов различных театральных конкурсов. А именно эту комедию Шекспира он уже ставил для Лакского государственного драматического театра и был награждён на II Международном фестивале национальных театров в Махачкале в номинации «Лучшая режиссура».

Повторит ли успешную судьбу лакской постановки кабардинская версия? Посетив премьеру, пришла к выводу – с большой долей вероятности. Вообще «Укрощение строптивой» – хит всех времён и народов. Подтверждение тому – огромное количество ремейков на тему, в том числе и обожаемый на всём постсоветском пространстве фильм «Укрощение строптивого» с Адриано Челентано и Орнеллой Мути.

Есть что-то в этом шекспировском материале, что будоражит зрителей обоих полов вот уже несколько столетий. Сверхпопулярность – это всегда и плюс, и минус. Потому что с каждой новой удачной версией увеличивается шанс сделать хуже. Но Гиви Валиев нашёл приёмы, фишки, подходы, выходы, чтобы не просто не испортить материал, но и сделать из него классную постановку.

Спасибо руководству Кабардинского театра, которое принимало решение о выборе пьесы и приглашении режиссёра. Ведь всё чаще в последнее время мы наблюдаем репертуарные промахи местных театров. А сколько раз мы слышали рассуждения с оттенком укора: мол, местному зрителю лишь бы похохотать! Но комедия комедии рознь, и смех смеху тоже. На этот раз зритель получил качественный продукт и с законным удовольствием насладился им.

Гиви Валиев решил «Укрощение строптивой» в итальянском стиле эпохи от 60-х до 80-х годов ХХ века. А всем известно, как в горячих кавказских сердцах отзывается всё итальянское – от хитов Сан-Ремо до кинотрилогии Фрэнсиса Форда Копполы «Крёстный отец». Костюмы, галстуки, шляпы, чемоданы, перчатки, платья с цветами, воланами, кружевами, тарантелла с бубнами… Но главное – настоящий южный темперамент. Будто итальянцы позволяют себе всё то, что хотят, но не всегда могут позволить кавказцы.

И эти бесконечные разборки на повышенных тонах и чрезмерной жестикуляцией веселили публику. И балансирование на грани двусмысленностей в таком актуальном шекспировском тексте, тем более переведённом на кабардинский. И даже лютня была заменена на гармошку, такую близкую сердцу каждого кавказца. А если уж говорить о балансе в прямом смысле, то некоторые актёры кабардинской драмы обнаружили незаурядные акробатические способности, профессионально падая со второго этажа.

Двухэтажное пространство, ручей на авансцене – всё это помогло создать нужную атмосферу. Сценография Ларисы Валиевой в этом смысле следовала за мыслью режиссёра. Упасть в воду – более предсказуемо только упасть лицом в торт. Да, клише. Но работает же!

Подробно пересказывать содержание нет смысла. В двух словах: практически нищий парень решает жениться на богатой красотке с отвратительным характером и укротить её дикий нрав. Результат – покорная влюблённая жена произносит речь о том, какое это счастье – подчиняться любимому мужу. А всё, что происходит между этими событиями, – это надо видеть.

Какие яркие образы создали актёры Кабардинской драмы. Как преобразились, как в буквальном и переносном смысле «заиграли». Режиссёр раскрыл многих актёров, особенно молодых. Тот случай, когда артисты, видя, как здорово работает партнёр, заводились и словно существовали в постоянном актёрском баттле, где нет победителей, а в выигрыше зрители.

Талант Гиви Валиева – читать между строк и трактовать по своему вкусу и разумению – сделал спектакль насыщенным, плотным, в самом деле смешным. Картинка из итальянской криминальной драмы, напоминающей сходку большой семьи с обилием цветов, винтажным микрофоном-решёткой, в который говорят поздравительные речи. И, конечно, музыка, танцы. Прелестна и уместна была задорная тарантелла хореографа Юлианы Шабатуковой. А когда Катарина заголосила «О, Сарачино», испанские хореографические страсти усилили и без того латинский накал. Отдельная благодарность за это грамотной постановке Шабатуковой и студентам кафедры хореографии СКГИИ.

Было здесь и какое-то обаятельное безумие Кустурицы – кавардак, ор, пляски, вдова подшофе, ударная установка из ковшей и сковородок… И венец хулиганства в театре, которые мы все так обожаем – перевёрнутый велосипед, притворившийся машиной, где колесо выступает в роли руля. И персонажи, без тени сомнения «садящиеся» в автомобиль и трясущиеся от неровной дороги – почти буффонада.

И всё же самое-самое – противостояние Катарины и Петруччо. Как же дерзко решил его режиссёр! Как прекрасна манкая Заира Мафедзова в роли Катарины – что в брюках, что в свадебном платье, что в мокром свадебном платье! И ещё прекраснее – в чёрных лосинах и чёрной тунике. Её выразительные черты, мимика, взгляды будто и не требовали грима. И Петруччо – обормот, безумец, неадекватный тип, но такой привлекательный! Как же нам нравится наблюдать эту извечную борьбу полов, это захватывающее сражение мужского и женского интеллектов, эту игру, где никто не хочет проиграть, но в каких-то несформулированных мелочах читается, что проиграть хотят оба. И так чудесно Гиви Валиев смог поставить это укрощение, что нам становится понятным: главная борьба происходит в скрытом от нас алькове спальни, как у Шекспира – между строк.

По реакции зрителей было понятно, что эта древняя игра, это сладкое соперничество между мужчиной и женщиной знакомо многим. И поэтому так снисходительно посмеивались старшие в зале и так краснели от смеха, удовольствия и приятного стыда молодые.

Что хотел сказать Шекспир, что хотел сказать Валиев – можно долго размышлять об этом. Но автору этих строк ясно одно: Катарина и Петруччо просто полюбили друг друга. Иначе не случилось бы этого чудесного укрощения.

 

 

 

После премьеры режиссёр дал интервью для читателей газеты «Нальчик».

 

Гиви Валиев: «Спектакль ментально очень подходит Кавказу»

 

– Версия для Кабардинской драмы отличается от постановки в Лакском театре?

– Да. И в первую очередь потому, что здесь другие артисты. Я подстраивался под их индивидуальность. Конечно, спектакль отличается. Но вот в чём хотелось бы добиться сходства – чтобы он стал таким же популярным, как в Лакском театре.

– Эту комедию Шекспира о битве полов любят и понимают во всём мире. И всё же для кавказской публики она будто звучит более остро.

– Понимаю, о чём вы. Спектакль ментально очень подходит Кавказу. Нет разницы в данном случае – осетины, лакцы, чеченцы, кабардинцы, балкарцы. Мы все очень трепетно относимся к женщине. Но если в нашем обществе есть какие-то пороки, то мы должны о них говорить. И сегодня этот спектакль очень актуален именно на Северном Кавказе, где женщина имеет своё место. В хорошем смысле. Где женщина в почёте, где женщина – глава семьи.

– В том смысле, что она шея…

– Да, конечно. Вы видели, как зритель воспринимал, как зритель следовал за игрой актёров и понимал, куда главный герой ведёт свою жену. Ведь жизнь – борьба.

– Но мне показалось, что победил не Петруччо. А просто Катарина приняла правила игры.

– Дальше мы судьбу героев не знаем. Что с ними стало?  Сошла ли Катарина с ума? Или, может, Петруччо? Но в данный момент женщина должна принять правила игры. Он приводит её к себе домой и хочет, чтобы она начала ценить тот уклад, который царит в этом доме, ту утварь, которая у него есть. Женщина, которая жила в особняке, начинает жить в селе без удобств… Конечно, мужчина внутренне комплексует. Он хочет, чтобы она полюбила его пса, его старого беззубого дядю Фердинанда, его друзей. Вся эта игра для того, чтобы познакомить Катарину с его жизнью, бытом. Она попала в мужскую семью, где нет стукачества, где нет разговоров за спиной, где нет малодушия, а есть мужское начало. И оказывается, что именно этого она и искала. Ведь образ Катарины – это поиск настоящего человека. Но и Петруччо ищет в первую очередь настоящего человека.

Это кокетка Бьянка может любить одного, встречаться с другим, общаться с третьим, и это не мешает ей выходить замуж за четвёртого. Петруччо не хочет приводить в дом такую. А Катарина не хочет видеть рядом таких, как Гортензио и Гремио.

– Для вас принципиально, чтобы зритель считывал то, что вы вложили? Или каждый всё равно увидит то, что способен увидеть?

– Каждый зритель – соавтор, он будет додумывать, домысливать. И это хорошо. Но, конечно, в пьесе заложен некий код. И хотелось бы, чтобы зритель его считывал. В конце отец обнимает свою дочку – это очень хороший финал. Ведь Катарина, повинуясь и принимая жизнь Петруччо, не только себя как жену возносит, но и свою фамилию. Вот ещё почему нашему зрителю так понятна эта история. Мы хотим, чтобы за девочку, которая родилась в нашей семье, благодарили в той семье, частью которой она станет.

– Некоторые специалисты творчества Шекспира считают эту пьесу искусственной, жестокой. Кто-то предъявляет претензии в неестественности последней тирады Катарины, которая так быстро из дикарки превратилась в паиньку.

– Это величайшая комедия, написанная величайшим автором. Не нужно оценивать испытания, которые Петруччо устраивает Катарине, сиюсекундно. Он словно говорит ей – вполне возможно, что у нас будут дни, когда нам нечего будет есть, будут испытания, ссоры, всякое будет. А когда два человека идут по дороге и вместе преодолевают испытания – голод, холод, неудобства, бессонницу, это сближает. И я сделал этот переход, когда она наблюдает, как Петруччо работает со своими друзьями, как они вместе добывают еду… Именно там в ней самой происходит переход…

– Не припоминаю такого у Шекспира.

– Поэтому Шекспир и гениален, что дал мне как режиссёру возможность придумать это. Если бы он был не гениален, он бы всё за меня написал.

Алёна Мякинина

В спектакле заняты: Баптиста – Каншоуби Хашев, Катарина – Заират Мафедзова, Бьянка – Регина Кошокова, Петруччо – Имран Кока, Грумио – Адам Хажметов, Гремио – Хасанби Бидов, Гортензио – Астемир Семёнов, Люченцио – Ислам Хашхожев, Транио – Жамболат Бетуганов, Учитель – Владимир Тимижев, Кертис – Боря Хадзегов, Винченцио – Лиуан Тамазов, Вдова – Джулета Казанчева.