«Маскарад в архитектуре?»
Татьяна Гусаченко – заслуженный архитектор КБР, директор архитектурной мастерской «АРХИТА».
– Татьяна Валерьевна, на витрине Дома архитекторов висит ваш проект цветочного павильона в Нальчике. Красивый, но нереализованный. Почему?
– У этого проекта печальная история. Проект прошёл Градосовет, выставлялся на всероссийской выставке «Зодчество» в Москве, но странным образом заказчик пересогласовал решение в администрации, и пришлось на этой же площадке реализовывать другой мой проект (сейчас это магазин «Магнит» по ул. Шогенова). Примерно та же участь и у проекта торговых рядов по ул. Шогенцукова – планшеты в холле Дома архитектора. Проект тоже прошёл Градосовет, тоже выставлялся на выставке «Зодчество» в Москве, но заказчику после четырёх судов с администрацией так и не выдали разрешение на строительство. К качеству проекта претензий не было, не были учтены законодательные моменты в документах на аренду земли. Заказчик очень расстроился, так же, как и я. В целом у меня мало реализованных проектов. После окончания Свердловского архитектурного института вернулась домой, поступила на работу в институт «Каббалкгражданпроект». Более десяти лет посвятила преподавательской деятельности (Нальчикский колледж дизайна, архитектурный класс в школе № 29, детская художественная школа, подготовка абитуриентов для поступления в столичные архитектурные факультеты). Когда «Каббалкгражданпроект» закрылся, то мне, чтобы остаться в профессии и работать, пришлось открыть свою фирму. В 2013 году меня пригласили в Краснодар на должность главного архитектора проектного бюро «Группа 55» при крупной строительной компании. Кто же от такого предложения откажется? Я поехала, поработала два года. Там был большой объём интересной работы (проект «Европея»), но пришлось уехать в Москву, поскольку мои дети захотели учиться в столице. В Москве, работая по приглашению в китайской корпорации «Эр Юань», которая входит в 500 самых крупных в мире, я попала в замечательную профессиональную среду – как китайскую, так и российскую. Работала над вокзальными комплексами ВСМ2 – Гороховец, Дзержинск, Нива, Полянки, Помары (в 2015–2021 гг. Татьяна Гусаченко была главным архитектором ООО «Китайская инженерная железнодорожная корпорация «Эр Юань». Участвовала в разработке национального проекта «Участок «Москва – Казань» высокоскоростной железнодорожной магистрали «Москва – Казань – Екатеринбург» (ВСМ-2)» – прим. автора).
– В чём проявлялась самая большая сложность в работе с китайцами?
– Большие сложности были с переводом технических моментов. Требовался перевод профессионального общения. Переводчиков в офисе по спецтемам приходилось учить даже архитектурным терминам. Архитектор архитектора понять может: открываешь ноутбук, показываешь свой проект, свои чертежи – и коллегам всё понятно. В таком контексте архитектура в переводе не нуждается. Но в корпорации, понятное дело, архитекторы общались не только с архитекторами. Когда выявилось слишком много проблем с переводом, стали приглашать на важные совещания двух переводчиков – китайского и русского, начали проверять тексты писем третьим специалистом. В Китае насчитывается 56 национальностей, а это значит, что мы имеем 56 оттенков языка. Ситуация улучшилась, когда появились переводчики с опытом семейной жизни в русско-китайском браке: они понимали не только язык, но и менталитет. Проект завершился, получил положительное заключение Главгосэкспертизы, но продолжения пока не последовало – надеюсь, пока…. С началом пандемии китайские коллеги уехали домой. От большого офиса остались «один стол, одно кресло, одна урна». Очень хотелось бы продолжить работу над этим проектом. В те годы у меня появилось много интересных профессиональных знакомств, которые я поддерживаю и сейчас.
– При создании проектов индивидуальных жилых домов возникают ситуации, когда вы настаиваете на реализации собственного видения, отходя от пожеланий заказчика?
– Заказчик всегда прав. Проектируется же для него. Все люди разные, у каждого своё понимание счастья. И тут архитектору приходится быть психологом. Как ты сможешь сделать человека счастливым, если ты его совершенно не знаешь? Возможно, его видение комфорта кардинально отличается от вашего предложения. Я сразу предупреждаю человека, что мне придётся проникнуть в его личное пространство, чтобы понять, что он хочет. В данном случае задача архитектора – предложить заказчику, конкретному человеку профессиональное решение для воплощения его мечты, реальный эксклюзив, при уважительном отношении к среде обитания, с соблюдением всех норм и правил! В этом плане проектировать общественные пространства проще.
– А насколько учитывается мнение горожан при застройке общественных территорий? В идеале как должны общаться архитекторы с горожанами?
– В идеале сапожник должен шить сапоги, а пирожник печь пироги. Но у нас всё перемешалось. С образованием беда по всей стране. В каждую сферу, не только в архитектуру, сейчас приходят недообразованные люди. И, конечно, то, что делается непрофессионально, может вызвать справедливое недовольство населения. Не надо держать людей за дураков. Они всё чувствуют, им надо доверять. Если они возмущены, значит, надо что-то менять.
Но не каждый возмущающийся прав. Сейчас некоторые даже зарабатывают на возмущении. Есть и те, которые просто развлекаются так. Когда твоя «борьба за правду» получает поддержку (хотя бы в виде десятка лайков в соцсети), это вызывает прилив адреналина, чувство, что ты значим для общества. И человек заражается этим чувством. Это механизм, который работает очень хорошо.
Я всегда делаю всё по нормам, чтобы потом ни у кого не было проблем. Но даже хороший проект может иметь противников. Например, при сдаче объекта «Стоматология» на пр. Шогенцукова нашлись недовольные. Возмущения были самые неадекватные, вплоть до «а из вашего окна будет видно, как я переодеваюсь».
И в таком контексте спорить надо только с коллегами-профессионалами. Профессиональный спор – это спор о выборе концепции, о нюансах этой концепции. Каждый архитектор экспериментирует, и каждый эксперимент может обсуждаться. Это хороший спор, в котором рождается истина. Но есть рациональное зерно и в том, чтобы в споре участвовали дилетанты. Новый взгляд на проблему – это только плюс. Ведь в профессиональной среде глаз может «замылиться». Поэтому я люблю общаться на архитектурные темы с людьми, далёкими от архитектуры. Мы должны чувствовать, что и для кого мы делаем. Но мастерство и профессионализм никто не отменял!
– Какие, скажем, архитектурные ошибки допущены в Нальчике за последние годы?
– Не ошибается тот, кто ничего не делает. Есть профессиональные решения, а есть дилетантские приёмы, есть стечение тяжёлых обстоятельств, которое можно было предотвратить. Например, что сделали с улицей Ногмова, ближе к Кабардинской? Построили высотки без тротуаров и зелёных зон. Это же полное безобразие! В городе появился и 7-й микрорайон с бараками. Это уродование территории – по-другому не скажешь. Люди рады, что получили недорогое жильё, но какое жильё? Вот недавно слушала интервью замечательного архитектора Тотана Кузембаева, где он называет подобные квартиры «предбанником перед смертью, многоквартирным кладбищем», то есть «квадратные метры для дожития». В такой клетушке может существовать робот, но не человек с его интересами и потребностями. Когда-то мы возмущались маленькими кухнями в хрущёвках, но даже они лучше того, что сегодня предлагает бизнес для эконом-класса – а это, наверное, 80 процентов населения. Квартира площадью 23 квадратных метра – «Смартик» – разве это жильё? Можно ли там нормально развиваться?
Надо строить пространство, которое способствует развитию человека, а не загонять его в депрессию. Да, архитектура не может быть вне политики. Мы выполняем соцзаказы, мы зависимы от множества факторов, программ, бюджета, но так было во все времена. Потому так важно быть преданным профессиональному долгу и проявлять свой творческий потенциал в работе над каждым проектом, невзирая на трудности и сложности.
Сейчас часто строят не для людей, а для бизнеса. Красивые фасады, а внутри – те самые клетки для доживания. Заказчики стремятся к экономии, выбирая самые дешёвые варианты, а дёшево редко значит «хорошо». Госзакупки ориентированы на минимальную цену, что неизбежно сказывается на качестве. В итоге мы получаем «дешёвый» вариант города. Но здания – это не шмотки: купил, поносил, не понравилось – выбросил. Они будут стоять годами. Сейчас в городе стало чуть-чуть больше хорошего благоустройства и достаточно много испорченных территорий.
Но хаять тоже не стоит, потому что долгое время Нальчик просуществовал в тяжких условиях – в городе не было даже строительных кранов. Хочется больше профессионализма во всём, что делается сейчас. И опять-таки это упирается в вопрос образования.
Кто будет строить город? Старая школа уходит. Молодёжь хорошая, но с ней нет преемственности. В любой профессии должна быть преемственность, а у нас, увы, она прервалась. Ко мне как-то пришёл студент, просидел два дня и ушёл – тяжело стало и уже «всё узнал», на большее его не хватило. А за два дня чему можно научиться, какой опыт приобрести? Мастерство приходит с опытом, а опыт – это долгий трудный путь.
– Сейчас, наверное, есть и проблема с оттоком лучших выпускников школ. Стобалльники в основном учатся в других городах и не спешат возвращаться в республику.
– Среди оставшихся в республике тоже встречаются талантливые. Но большинство остаётся недоученными именно из-за материального положения. Образование дорогое, особенно архитектурное. Оно всегда было дорогим. Если обычному студенту достаточно было тетради и ручки, то будущий архитектор должен был тратиться на краски, планшеты, множество учебных материалов. К тому же архитектура требует, чтобы человек не сидел на месте. Увидеть мир – это не блажь, а профессиональная необходимость. И это тоже, конечно, дорого стоит.
Я люблю Нальчик. Прекрасный климат – живи и радуйся. Но я понимаю молодых, которые не хотят сюда возвращаться. Здесь нет стабильной работы с хорошей оплатой труда… В республике нет «Гражданпроекта». Соседи после войны возродили «Чеченгражданпроект», «Краснодаргражданпроект» – мощнейшее предприятие: качественные проекты, преемственность, воспитание профессионализма у молодых специалистов. Очень бы хотелось, чтобы наш когда-то очень сильный институт «Каббалкгражданпроект» обрёл второе рождение.
Но хочется вернуться к вопросу о том, что волнует горожан. Мне тоже интересно: что больше всего сейчас возмущает людей в облике города? Я периодически слушаю своих друзей, соседей, коллег, интернет-площадки…
Приглашаю горожан обращаться в Дом архитектора за профессиональными консультациями. Очень рада неравнодушным и любящим город жителям.
– Самое большое возмущение связано с ремонтом улиц Кешокова и Ногмова, в ходе которого вырубили деревья. Мэрия Нальчика объясняет это, в частности, необходимостью расширения дорог, приведению их к нормативным требованиям.
– Конечно, плохо, что исчезают зелёные полосы вдоль дорог. Южный город загоняется в каменный мешок. Это печально. Всему находится объяснение – стечение тяжёлых обстоятельств. Но нет задач, которые нельзя решить – надо обращаться к профессионалам, решать проблему с любовью к городу и его жителям.
– Деревья рубят не только вдоль дорог. Возмущение жителей вызвало и то, что их вырубают на месте будущего парка Победы по улице 2-й Таманской дивизии.
– Не могу комментировать. Я с этим проектом не знакома. И не видела, что там реально происходит.
– Ещё немало горожан, которым не нравится площадь перед зданием бывшего ДК (сейчас Дом молодёжи). Говорят: «Нет деревьев, поэтому там летом как на сковородке, и плиты тёмные не в тему».
– По вечерам там много народу. Возле фонтана всегда есть люди. А днём, конечно, жарко. Но деревьев нет, потому что там их быть не должно. Это же площадь, а не сквер. Вспомните площадь перед Большим театром – там тоже нет деревьев. Здание бывшего ДК – доминанта этого места. Организация входа обусловлена открытой площадью – количество людей в здании пропорционально площади открытого пространства перед входом. Вот здесь и проявляется профессионализм архитектора – где и что нужно менять или не менять в пространстве.
То, что действительно должно возмущать на этом месте, – это новое решение фасада здания. Цвет тротуарной плитки у меня лично не вызывает дискомфорта, в отличие от чёрного цвета части фасада. Вот это, мягко говоря, раздражает. Непостижимо, как можно было допустить создание трёх различных фасадов у одного здания. Представьте, пришли бы к вам и выкрасили ваш дом в три разных цвета: жёлтым слева, зелёным справа и чёрным посередине. Маскарад в архитектуре?
– Сейчас пошла мода на тотальный чёрный: чёрные фасады зданий, чёрные оконные рамы, чёрные мансардные этажи.
– И это показатель чего-то нездорового. Есть же известная страшилка: «В одном чёрном-чёрном городе стоял чёрный-чёрный дом…» В психологии чёрный цвет ассоциируется с негативными состояниями. Если ребёнок рисует только чёрным цветом, то это повод для беспокойства и разговора с его родителями. Я бы не хотела жить в чёрном доме.
Но этот цвет может стать акцентным. Например, на мне чёрное платье, а я сама светловолосая и светлокожая. Светлый фасад с чёрными окнами – это приемлемо. Но чёрный фасад с чёрными окнами – это уже перебор. Важно соблюдать пропорции и баланс.
А если повсеместно строятся чёрные здания, то это говорит о наличии проблем в нашем сознании. Психологических проблем. Почему сейчас так востребованы психологи и психотерапевты? Это большая отдельная тема. Мне довелось иметь дело со школьным психологом. Я к нему прихожу, обозначаю проблемы подростка, а мне в ответ: «Вам надо найти хорошего психолога». Возникает вопрос: чем тогда занимается он сам, будучи штатным психологом, кроме перенаправления к другим специалистам?
Сейчас во всех учреждениях есть психологи, но дети рисуют чёрные рисунки, а архитекторы проектируют чёрные дома. Где-то есть проблемы!
– Часто говорят о проблеме отклонения от проекта при его реализации. В мировой практике даже существуют случаи, когда архитекторы отказывались от авторства именно из-за ненадлежащего исполнения их проектов.
– Без проекта нельзя строить, надо строить строго по проекту. Но насколько эта строгость выдерживается на практике? В Нальчике большая редкость, чтобы всё строилось так, как предусмотрено архитектором. Я очень принципиальна в этом вопросе. Архитектор отвечает за свой проект, несёт уголовную ответственность за него. Не дай бог, где-то что-то обвалится. А что у нас бывает по факту: приходишь на объект, а там волей прораба происходит замена проектных решений. По какому праву? Часто строят шабашники – бригады без официального оформления, которые не несут никакой ответственности. Если строит лицензированная фирма, то она согласовывает с заказчиком и проектировщиком все изменения. Стали бы вы оперироваться у хирурга без диплома? Я – нет. Возможно, прораб с опытом, но без образования, окажется даже лучше прораба с образованием. Сейчас и дипломы надо перепроверять, и умения. Тема сложная…
В проектировании стало много случайных людей, которые «умеют всё»! Но вот случай: приходит ко мне заказчик с просьбой исправить какие-то недочёты в проекте. Прихожу на объект: общественное здание в полторы тысячи квадратных метров. А ширина лестницы всего 70 сантиметров. Спрашиваю: как люди по ней ходить будут? А они пожимают плечами и говорят, что это спроектировал человек с московской визиткой. Такой уровень восприятия у многих: написано «Москва» или «московский» – значит, это круто.
– В России День архитектора стал официальным лишь в этом году – будет отмечаться в первый понедельник июля. Что значит эта дата для профессионального сообщества?
– Я, наверное, и здесь займу позицию критика. У нас когда-то Международный День архитектора отмечался 1 июля. Потом нам предложили отмечать Всемирный день архитектуры в первый понедельник октября. А сейчас День архитектора России – в первый понедельник июля. Видно, в понедельник нас мама родила! Обидно (смеётся). Мы-то отпразднуем, но что, собственно, праздновать? Нашу профессию загнали в яму. В школах сейчас даже нет черчения. Люди не понимают, что должен делать архитектор. В чём его функция? Покрасить фасад? Само слово «архитектура» употребляется в любом контексте. Архитектура ай-ти, архитектура текста, архитектура психики… Есть даже архитектура бровей.
Но праздновать, конечно, будем, и очень творчески подойдём к этой дате. Ведь кто не умеет отдыхать, тот не умеет работать. Без позитива и творческого настроения в нашей профессии ничего не получится, как и в любой другой.
Беседовала Марьяна Кочесокова