103 года назад началось формирование Кабардинского полка Кавказской туземной конной дивизии, более известной как «Дикая дивизия».
На пятый день после объявления кайзеровской Германией войны Российской империи начальником Нальчикского округа, подполковником Султанбеком Клишбиевым 5 августа (24 июля – по ст. стилю) был созван съезд представителей Кабарды и Балкарии, который принял следующую резолюцию: «Доверенные от селений Большой и Малой Кабарды и пяти горских обществ Нальчикского округа, собравшись в слободе Нальчик для обсуждения вопросов, связанных с существующим положением Российского Государства, постановили: «Просить Государя Императора разрешить населению Кабарды и пяти горских обществ выставить за счёт населения на театр военных действий Кабардинский конный полк четырехсотенного состава».
Через три дня было получено разрешение от царя на формирование в Кабарде и пяти горских обществах одного конного полка четырёхсотенного состава.
Закономерен вопрос: почему требовалось разрешение самого императора на формирование отдельных полков и всей дивизии в условиях начавшейся войны?
Дело в том, что Кавказская туземная конная дивизия (приказ Николая II от 23.08.1914 г.) на 90 % состояла из добровольцев-мусульман – уроженцев Северного Кавказа и Закавказья, которые, как и все туземные жители Кавказа, т.е. представители местных этносов, по законодательству Российской империи не подлежали призыву на военную службу.
Следует также объяснить, почему это воинское соединение не назвали просто Кавказской конной дивизией и в наименование включили слово «туземный». Ко времени создания дивизии из горцев уже действовали Кавказская кавалерийская дивизия, пять кавказских казачьих, пять кавказских стрелковых и Кавказская гренадерская дивизии.
23 августа был объявлен Высочайший приказ Николая II о создании «Кавказской туземной конной дивизии» трехбригадного состава из шести полков: Кабардинского, 2-го Дагестанского, Чеченского, Татарского, Черкесского и Ингушского. Поэтому, когда произошло рождение нового воинского соединения исключительно из горцев Кавказа, было принято решение назвать его «Кавказской туземной конной дивизией», чем подчеркивалось исключительно ее местное, кавказское происхождение.
Каков был национальный состав этого уникального кавалерийского соединения, состоявшего их трёх бригад по два полка? В 1-ю бригаду входил Кабардинский конный полк (три сотни из кабардинцев, одна сотня из балкарцев) и 2-й Дагестанский конный полк, куда пошли служить представители дагестанских народностей.
2-ю бригаду составили Татарский конный полк, набранный из азербайджанцев, и Чеченский конный полк, состоящий из чеченцев. 3-я бригада состояла из Черкесского конного полка, сформированного из черкесов, абхазов и карачаевцев, и Ингушского конного полка, набранного из ингушей.
Дивизии также были приданы: Осетинская пешая бригада и 8-й Донской казачий артиллерийский дивизион, Аджарский пеший батальон, пулеметная команда Балтийского флота. Командиром нового соединения был назначен младший брат царя генерал-майор, великий князь Михаил Александрович.
Члены императорской семьи по традиции были шефами одного из гвардейских полков, но чтобы кто-то из них лично командовал войсковой частью, да ещё и в реальных боевых действиях, такого раньше не было. В Кавказской туземной конной дивизии рядовых называли не «нижними чинами», как было принято в российской армии, а «всадниками». Так как у горцев не существовало обращения на «вы» (как и в допетровской Руси), то к своим офицерам, генералам и даже к командиру дивизии – великому князю Михаилу Александровичу – всадники обращались на «ты». Это нисколько не умаляло авторитет командного состава в их глазах и никак не отражалось на соблюдении ими воинской дисциплины.
Факт формирования Кавказской туземной конной дивизии из добровольцев интересен и с другой точки зрения. К 1914 году прошло всего полвека после окончания продолжительной Кавказской войны, в ходе которой многие из его народов были покорены силой оружия. Большинство горцев были или внуками, или даже сыновьями тех, кто с оружием в руках сопротивлялся армии Российской империи. Но в Первую мировую войну они пошли добровольцами сражаться за Россию. В истории «Дикой дивизии» нет ни единого случая даже единоличного дезертирства.
Новое соединение ещё только двигалось на запад, но его опережали слухи о том, что на австрийском фронте у русских появилась страшная конница откуда-то из глубин Азии. Всадники её – чистые дьяволы, носят косматые папахи, смерти не боятся, никого не щадят.
В ноябре 1914 года шествие Кавказской конной дивизии через город Львов, недавно освобожденный от австрияков, наблюдал журналист и писатель Илья Толстой (сын Л.Н. Толстого). Вот как описывает увиденное в очерке «Алые башлыки», опубликованном в начале 1915 года в московском журнале «День печати» и перепечатанном газетой «Терские ведомости»: «Удивительным был состав офицеров дивизии, состоявший из людей разных национальностей, для которых служба в Кавказской конной дивизии стала делом чести, все они гордились принадлежностью к ней и в жестоких боях доказали, что они, как и их боевые товарищи, – горцы, достойны того, чтобы называться тоже кавказцами».
Три года Кавказская конная дивизия вела боевые действия на Юго-Западном и Румынском фронтах. О её геройских делах хорошо знали в двух столицах и губерниях Российской империи.
Корнет (офицерский чин в кавалерии царской России, соответствовал чину хорунжего в казачьих войсках – прим. ред.) Кабардинского конного полка Алексей Арсеньев оставил такие воспоминания о психологической атмосфере в дивизии: «Отношения между офицерами и всадниками носили характер, совершенно отличный от отношений в полках регулярной конницы, о чём молодых офицеров наставляли бывалые. Например – вестовой, едущий за офицером, иногда начинал петь молитвы или заводил с ним разговоры. В общем, уклад был патриархально-семейный, основанный на взаимном уважении, что отнюдь не мешало дисциплине; брани – вообще не было места. Офицер, не относящийся с уважением к обычаям и религиозным верованиям всадников, терял в их глазах всякий авторитет. Таковых, впрочем, в дивизии не было».
Весьма интересны и следующие обобщения, сделанные Арсеньевым о своих боевых товарищах по Кабардинскому полку и дивизии: «Чтобы правильно понять природу «Дикой дивизии», нужно иметь представление об общем характере кавказцев, её составлявших». Говоря о высокой дисциплине, существовавшей в дивизии, он подчеркивает, что это было связано, в первую очередь, с тем, что «всякий мусульманин воспитан в чувстве почтения к старшим – это поддерживалось горскими обычаями».
Нередко материалы о «туземной дивизии» появлялись на страницах разного рода иллюстрированных литературных изданий – «Нива», «Летопись войны», «Новое время», «Война» и многих других. Как отмечала в феврале 1916 года газета «Терские ведомости», всадники поражают всякого, первый раз сталкивающегося с ними. «Их своеобразные взгляды на войну, их легендарная храбрость, доходящая до чисто легендарных пределов, и весь колорит этой своеобразной воинской части, состоящей из представителей всех народов Кавказа, не могут быть никогда забыты».
В Карпатских горах, юго-западнее Самбора, на берегах реки Сан, Кавказская конная дивизия вступила в боевые действия с неприятелем, действуя вначале в составе 8-й, а затем 9-й армии Юго-Западного фронта. До начала февраля 1915 года её полки вели тяжелые бои в горах и долинах Карпат, у галицийских и польских городков и деревень. Наступательные операции и разведка боем чередовались с отражением контратак крупных сил неприятеля, пытавшегося в зимние месяцы прорваться с юга к блокированной русской армиинеприятельской крепости Перемышль со 120-тысячным гарнизоном. И кавказские полки с честью выполнили свою боевую задачу – там, где стояли они, враг не прошел, там, где наступали, враг был повержен…
17 февраля 1915 года Петроградское телеграфное агентство передало из Ставки официальную телеграмму, в которой речь шла о «кавказских горцах» в связи с их боевыми делами в рядах Кавказской конной дивизии: «В Восточной Галиции события развиваются повсюду согласно нашим предположениям. Наши кавказские горцы наводят страх на венгров. Горцы решительно отказываются уступить кому-либо первенство под неприятельским огнём. Никто не должен получить право утверждать, что горец сражается за его спиной. Психология горцев в отношении боевых порядков решительно сближает их с рыцарями, которых можно было заставить сражаться лишь на началах боевого равенства в одношеренговом строю».
С восхищением писал известный писатель и журналист Брешко-Брешковский о наших земляках: «Стихийной, бешеной лавиной кидаются они, лихо, работая острым, как бритва, кинжалом против штыков и прикладов, и об этих атаках рассказывают чудеса. Австрийцы давно прозвали кавказских «орлов» «дьяволами в мохнатых шапках». И действительно, одним своим видом, таким далеким от какой бы то ни было общеевропейской военной формы, кавказцы наводят на неприятеля панику».
«Внезапно развернув свои сотни в лаву и под губительным огнем пехоты противника, ведя лично вперед лаву своего дивизиона, стремительно налетел на противника, изрубил находящегося в первой линии, затем направил сотни на следующие окопы и отдельные дома, занятые мадьярами, – свидетельствует наградной лист на полковника Бековича-Черкасского. – Выбил их оттуда, доведя сокрушительный свой удар до основных позиции 9-го и 10-го полков у села Зарвыница, взяв в плен 17 офицеров, 276 мадьяр, 3 пулемета, 4 телефона, имея всего 196 всадников; потеряв двух офицеров, 16 всадников и 48 лошадей убитыми и ранеными… Шашечный удар был настолько стремительный, что занимавшие окопы две роты венгерской пехоты обратились в беспорядочное бегство, бросая оружие и снаряжение».
Интересный факт: в результате Февральской революции 1917 года Николай II отрекся от престола в пользу своего брата Михаила Александровича, бывшего командира Кавказской туземной конной дивизии. Но и он отказался от престола и обратился к народам России с манифестом.
А. Арсеньев в своих воспоминаниях о тех днях писал: «Отречение Государя от престола потрясло всех; того «энтузиазма», с которым всё население, по утверждению творцов революции, «встретило её», не было, а была общая растерянность, вскоре сменившаяся каким-то опьянением от сознания, что теперь – «всё позволено». Всюду развевались красные флаги, пестрели красные банты. В «Дикой дивизии» их не надели, кроме обозников и матросов-пулеметчиков».
Устойчивая и стабильная обстановка, сохранившаяся после Февральской революции в Кавказской конной дивизии, не поддававшейся пропаганде, далеко не всем была по душе. И нашлись люди, развернувшие в прессе кампанию нападок на её офицеров и всадников. В защиту земляков на страницах газеты «Кубанский курьер» живший в то время в Екатеринодаре (нынешнем Краснодаре) уроженец Кабарды, юрист Пшемахо Коцев писал: «По полученным самым точным и достоверным сведениям оказалось, что ни одна из частей Кавказской туземной кавалерийской дивизии в Петрограде в революционные дни не была, и ни один воин названной дивизии в революционный народ не стрелял. Вся эта дивизия с первых дней войны и по настоящее время находится на своем боевом посту на позициях Западного фронта и наравне с другими сынами Великой России защищает общую родину от внешнего врага».
Полки Туземной дивизии отказались участвовать в мятеже, однако и большевистская пропаганда в ней не пустила глубоких корней.
26 сентября 1917 года владикавказская газета «Терский вестник» опубликовала сообщение: «Туземный корпус возвращается на Кавказ. Временное Правительство счастливо засвидетельствовать, что рожденные в свободе горцы остались верны делу свободы в тяжелые дни минувших испытаний, когда темные силы пытались их обманно использовать для того, чтобы задушить свободу».
Так закончилась славная история поистине уникального соединения – «Дикой дивизии», не имевшей аналогов в Армии Российской империи.
Вот некоторые штрихи, характеризующие воинов этого соединения:
– подавляющее большинство кавалеристов «Дикой дивизии» погибли на фронтах Гражданской войны или ушли в иммиграцию;
– каждый конный полк состоял из 22 офицеров, 3 военных чиновников, 1 полкового муллы, 575 строевых нижних чинов (всадников) и 68 нестроевых нижних чинов.
– большинство ветеранов соединения не участвовали в шариатском движении на Северном Кавказе;
– всего в составе Кавказской туземной конной дивизии участвовало в боях 7000 человек, из которых половина награждена орденами и медалями, многие стали офицерами.
Подготовил Хазиз Хавпачев