За последние три десятилетия созданы тысячи и тысячи часов «документальных» и «научно-просветительских» фильмов и прочего видеоконтента, написаны терабайты (тысячи гигабайтов) текстов о большевистском перевороте, совершенном «за деньги германского генштаба и других западных «спонсоров». Однако при желании можно легко найти в научной литературе, видеоблогах серьёзных историков аргументированные опровержения подобных фальшивок.
Причины Великой Октябрьской революции не могут быть поняты вне экономической и идейной истории России XIX века. Очевидно, что с 1830-х годов в недрах русской интеллигенции начинает вызревать глобальный проект, альтернативный глобальному капитализму. Как известно, капитализм в России начался крайне поздно, отмена крепостного права совершилась только в 1861 году, а вот в Европе уже в 1830-е годы наблюдаются кризисные явления капитализма, которые, в общем, были очевидны тем представителям российской общественности, которые побывали или долго жили на Западе. Достаточно сказать, что резкий критик российских реалий А.И. Герцен испытал очень глубокое разочарование в капитализме на Западе, который его оттолкнул своим культом наживы, психологией лавочников, которые там бурно расцвели с развитием капитализма.
Уже в эпоху Николая I начало формироваться представление, что Россия иная, она не такая, как Запад, отличная от Европы и Америки. Кстати, выражение «загнивающий Запад», или «гнилой Запад» как раз в эту эпоху и появилось. Историк литературы, славянофил Шевырёв писал в 1841 году: «В наших искренних дружеских тесных отношениях с Западом мы не примечаем, что имеем дело как будто с человеком, носящим в себе злой, заразительный недуг, окружённый атмосферою опасного дыхания. Мы целуемся с ним, обнимаемся, делим трапезу, мысли, пьём чашу чувства… и не замечаем скрытого яда в беспечном общении нашем, не чуем в потехе пира будущего трупа, которым он уже пахнет».
Пушкин, например, первым сформулировал принцип интернационализма – единства всех народов, он мечтал о тех временах, «когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся».
В «Дневнике писателя» Ф.М. Достоевский утверждал: «Если нации не будут жить высшими, бескорыстными идеями и высшими целями служения человечеству, а только будут служить одним своим «интересам», то погибнут эти нации, несомненно, окоченеют, обессилеют и умрут».
Таким образом, как мы видим, идея интернационализма или, как называл это Достоевский, всечеловечности, всемирности, была крайне свойственна русской интеллигенции в лучших её образцах, была свойственна русской литературе, безусловно, и вот именно на этой литературе и на этих образцах и воспитывалось русское, российское общество.
Однако слабой стороной их теории было, во-первых, то, что они стояли на сугубо национальной почве, и идея о том, что Россия несёт свет любви, свет обновления для Европы, воспринималась другими народами просто как российский империализм, как стремление к гегемонии именно России, поэтому в национально-державных формах воплотиться эта идея не могла.
Вторым слабым местом идей русских почвенников, русских славянофилов является то, что они были абсолютно не разработаны с точки зрения экономики – ну а как это всё будет выглядеть-то? Социализм – это, когда все братья, во всём братская любовь, нет войн. А как обеспечить это с точки зрения государственного устройства и социально-экономической системы? Русские почвенники такой системы не предлагали, в крайнем случае, предлагали такую систему для России, но не для Европы.
И вот тут появился марксизм. Он был той моделью, которая предлагала научный подход к решению проблем, волновавших всю интеллигенцию. Марксизм, с одной стороны, давал представление о неком идеальном будущем, т.е. наполнял научным смыслом мистические прозрения русских гениев, а с другой стороны, он сочетался с идеей прогресса, поэтому марксизм и прижился на российской почве.
Собственно, из этого и выросла Октябрьская революция 1917 года. К этому следует добавить, что Советы как органы власти, безусловно, являются порождением русского национального духа, русского народного творчества. Они отражали представление крестьян о правильной власти, в первую очередь, из-за принципа сменяемости делегата или депутата, которого можно было в любой момент отозвать и заменить другим, тем, который бы в большей степени отвечал интересам мира, т.е. общины.
Именно так и произошло в середине 1917 года после того, как рабочие в массе своей стояли за разрыв с буржуазными партиями, за формирование единого правительства из социалистических партий или даже за передачу власти Совету в Петрограде. После разгрома Корниловского мятежа, разочаровавшись во Временном правительстве и политике других социалистических партий (эсеров, меньшевиков, эсдеков), рабочие заменили своих депутатов на тех, кто стоял на большевистских позициях, т.е. стоял за разрыв с буржуазией.
Благодаря этому принципу большевики в Советах и победили. С точки зрения рабочего сознания, которое было крестьянским в первом или втором поколении, это была правильная, справедливая власть в отличие от власти буржуазной. И опираясь на Советы, Ленин одной ногой опирался на русскую национальную традицию, другой – на марксизм. Опора на русскую национальную традицию – это очень важно для понимания, почему вообще появилась такая сила, как Красная Армия, за что народ воевал в Гражданской войне – вот за все эти принципы, о которых говорилось.
Кстати, Ленин проявлял и откровенно революционное славянофильство – в 1919 году, например, он публично произносил такие слова: «Раньше западные народы рассматривали нас и наше революционное движение, как курьёз, они говорили: «Пускай себе побалуется народ, а мы посмотрим, что из этого выйдет. Чудной русский народ». И вот этот «чудной русский народ» показал всему миру, что значит его баловство. В настоящий момент, когда подошло начало немецкой революции, один из иностранных консулов говорил Зиновьеву: «Ещё неизвестно, кто больше использовал Брестский мир – вы или мы». Это он говорил, потому что все говорят то же самое, все увидели, что это только начало всемирной великой революции, и это начало всемирной революции положили мы – отсталый русский чудной народ».
Таким образом, мы видим, что именно Ленин закладывал основы так называемого советского патриотизма. При этом следует отметить, что национальные черты, конечно же, не выпячивались, но отчётливо присутствовали в большевистской политике во время Гражданской войны, например, в «Служебную книжку красноармейца», выпущенную в октябре 1918 года и подписанную в печать лично Лениным, были включены цитаты из легендарной «Науки побеждать» гениального русского полководца А.В. Суворова.
Другой известный пример – новая военная форма Рабоче-крестьянской Красной Армии, включая знаменитую будёновку, или «богатырку». Она ассоциировала с древнерусским военным облачением, т.е. несла в себе подчёркнуто национальные, народные черты. В годы перестройки был создан миф, что это царская форма, которая была подготовлена для парада в Берлине после победы в Первой мировой войне, но никаких документальных подтверждений этой версии нет.
Был такой популярный агитационный плакат 1919 года, который изображал генерала Деникина в образе свиньи, на её пути стоял русский витязь-красноармеец. Слоган, придуманный В.В. Маяковским, гласил: «Русь свинье не товарищ!»
В довершение темы нужно добавить, что практическая политика Ленина с самого начала поддерживала национальную культуру. Уже в первые годы, буквально в первые месяцы, Советской власти был разработан план монументальной пропаганды, план установления памятников, которые не только должны были прославлять всемирных деятелей революции, но и национальных гениев, например, Андрея Рублёва, который шёл первым номером среди всех художников.
Казалось бы, какое отношение Андрей Рублёв имел к мировой революции? Понятно, что никакого. Но поскольку Ленин неоднократно подчёркивал, что стать коммунистом может только тот, кто усвоит всё, что выработано мировой наукой и культурой за все предшествующие тысячелетия человеческого общества, то, естественно, что любой образованный марксист должен был, с этой точки зрения, знать и Рублёва.
Владимир Бонч-Бруевич – друг Ленина, первый управляющий делами Совнаркома оставил воспоминания, что, когда большевистское правительство переехало в Москву, Ленин спросил у него совета, какие книги по истории Кремля можно прочитать. Бонч-Бруевич сам был очень крупным историком и принёс Ленину фундаментальный труд историка Бартенёва, который Ленин очень внимательно изучил и по итогам прочтения принял решение о реставрации фресок Успенского собора и открытии музея в соборе Василия Блаженного.
Давайте подумаем, зачем Ленину было читать о Кремле, если он ничего не хотел знать, кроме мировой революции? На самом деле, поскольку Ленин был образованным марксистом, хотел и дальше оставаться образованным марксистом, естественно, он не мог отрицать национальное в историческом процессе и был обязан знать историю и культуру того народа, к которому принадлежит он сам и с которым он и совершает эту революцию.
Какой же вывод можно сделать из всего этого? Очевидно, что идеи интернационализма, идеи всемирности, всечеловечности были заложены в русский национальный код и сформулированы совершенно отчётливо главными национальными гениями XIX века от Пушкина до Достоевского.
Конечно, на излёте Первой мировой войны, когда мировая революция казалась очень близкой, а мировая революция должна нами восприниматься только в тесной связке с мировой войной, Ленин выдвинул идею о мировой революции именно потому, что шла мировая война, а её главным виновником считался капитализм. Лидер большевиков верил в то, что эта империалистическая бойня настолько скомпрометировала капитализм, что народы, не желая возобновления страшных страданий во время войны, добровольно отринут капитализм сейчас и перейдут к более высокой ступени хозяйственно-экономического уклада, который позволит исключить рецидивы подобных ужасных событий.
Прогнозы Ленина не оправдались. Мировой революции не произошло, однако основания рассчитывать на мировую революцию у большевистских лидеров были, потому что пацифистское антикапиталистическое движение набирало силу в этот момент во всех странах.
Таким образом, в ходе Первой мировой войны и раскатов – предвестников очень близкой мировой революции на первый план выступала интернациональная часть ленинского проекта, но с затиханием раскатов мировой революции сама логика событий изменила пропорцию между национальным и интернациональным в советском дискурсе.
Поэтому Сталин, который делал Октябрьскую революцию вместе с Лениным, который поддержал заключение Брестского мира, который был членом Военно-революционного центра ЦК РСДРП(б) в октябре 1917 года, во многом грамотно, мудро, дальновидно среагировал на перемены в международной обстановке и выбрал правильную пропорцию между советским и интернациональным уже в 1930-е годы.
Султан Умаров