Недавно я был на свадьбе. И даже не свадебным генералом, а обычным рядовым, которого рассадили согласно статусу и принесенному в аляповатом конверте с надписью «На счастье молодым» небольшому сувениру в виде красной купюры с изображением ныне мятежного Хабаровска.
Понимая, что мои пять тысяч огромного счастья брачующимся не принесут, меня терзала противная мысль, как «отбить», хотя бы часть суммы, накидав в себя еды и напитков, возможно, наполовину казначейского билета, понимая, что резервы моего, уже дающего сбои организма не безграничны. Зал ресторана смешением стилей одновременно напоминал в некоторых местах о королях Людовиках, Екатерине Великой и рынке Горячеводска. Ампир плавно переходил в Барокко и хай-тек с деконструктивизмом. От ярких огней я чувствовал себя игрушкой, случайно закатившейся под новогоднюю елку.
На стол начали метать еду. Сначала принесли хичины – этот стратегический балкарский продукт, который они придумали, чтобы после него ничего больше не хотелось есть, но глаза боятся, а руки и рот-то работают. Потом было несколько видов мяса с кабардинскими и французскими оттенками. Сидящие за столом ничего не слышали, пытаясь произносить тосты между номерами артистов местной эстрады, которые явно были в ударе от обещанных им гонораров, а поэтому считали себя главными виновниками торжества. По сути, это был концерт с элементами свадебных обрядов народов мира и тортом, в котором могла поместиться вся бригада кондитеров, его изготовивших. Сменилось семь блюд, и это, кроме холодных закусок, заветренно стоящих на столе в ожидании протыка вилкой.
Когда я понял, что больше чем на две тысячи рублей не съем, я отключил калькулятор и начал думать о бренности бытия и пустых хлопотах. Почему-то перед глазами чёрными точками стояли голодающие дети Африки и бюджеты некоторых стран, часть которых могла бы покрыть эта свадьба. Одной рукой отмахиваясь от квадрокоптера, назойливо жужжащего над ухом, я думал о том, что мы постепенно превратились в тех, кого ещё вчера осуждали и на кого никогда не хотели быть похожими. Откуда этот купеческий размах у наших некогда достаточно аскетичных народов. Кого мы хотим удивить кавалькадой лимузинов, икрой и куклой, наряженной в цвета Франклина Рузвельта? И прибавится ли счастья молодым в арифметической прогрессии от средств, потраченных на их ячейку общества, которую по начальным инвестициям уже можно сравнивать с банковской ячейкой.
Да, господа! Мы строим дома, но свадьбы и дни рождения отмечаем в ресторанах. Так и паркет целей с коврами, и осадок от пропавших ложек не остаётся. Радует, что ещё похороны не перенесли в кабаки и залы торжеств. Но, возможно, и это не за горами, поскольку некоторые наши похороны сродни прощанию с арабскими шейхами и фараонами. Мы берём в банках кредиты, чтобы наши дети выглядели «не хуже других», а они, неблагодарные через год разводятся, отвергая все представления о сращивании кланов и капиталов.
Наша самоидентификация дала серьёзный крен. Мы ещё не европейцы, но уже и не кавказцы, презиравшие роскошь и чревоугодие. Въедливый читатель спросит: «А сам-то ты кто»? Я такой же, как и вы. Плоть от плоти. И свадьбу сына играл в замке. А чем мы хуже других? И это будет продолжаться до тех пор, пока какой-нибудь национальный герой не разомкнёт этот замкнутый круг. Остаётся ещё надежда на коронавирус, который разметал нас по инфекциям и холмам на погостах, но она ничтожно мала. А пока идём смотреть на фейерверки этого праздника жизни, и считать, сколько денег выпущено в небо, с которого на нас с укоризной смотрит бог, считая наши смертные грехи. Горько!
Арсен Булатов, главный редактор