События последнего года порой заслоняют собой те социальные проблемы, которые, к сожалению, имеют отпечаток длительности и нерешаемости. Эти проблемы не уходят на карантин, а самоизоляция может их только усугубить. Речь идет о проблемах женщин, о домашнем насилии в отношении них. Эти вопросы стали главным в нашей беседе с Саидой Сиражудиновой – кандидатом политических наук, президентом Центра исследований глобальных вопросов современности и региональных проблем «Кавказ. Мир. Развитие».
— Саида, прежде всего, попрошу вас рассказать о сфере ваших научных интересов и вашей общественной работе.
— Базовое образование у меня «социология», кандидатская диссертация — по политическим наукам, и, кроме того, есть юридическое образование. Я начинала с проблем гражданского общества, этому была посвящена моя кандидатская диссертация, и в этом контексте рассматривалась проблема гендерного равноправия на Северном Кавказе. В дальнейшем интерес немного трансформировался – мы изучаем проблемы религии, безопасности, но приоритетная тема – проблемы женщин с разных сторон: женская активность, участие женщин и их роль в становлении и развитии гражданского общества. И, конечно же, болезненная для Северного Кавказа тема домашнего насилия. В данный момент я преподаю в нескольких университетах и параллельно с этим возглавляю Центр исследования глобальных вопросов современности и региональных проблем «Кавказ. Мир. Развитие» (Ростов-на-Дону). Это исследовательская деятельность, работа с проблемами женщин, детей, оказание юридической и иного рода помощи.
— В Кабардино-Балкарии вы проводите какую-то часть большого исследования, насколько я знаю…
— Визит в Нальчик носит рабочий характер. Мы сейчас занимаемся исследованием по гранту РФФИ, который посвящен теме активности женщин. Поэтому в настоящий момент мы исследуем роль активных женщин в жизни общества. Как самих женщин-активисток, так и различных организаций, которые возглавляются женщинами, либо организаций, затрагивающих в своей деятельности проблемы, связанные с женщинами. У нас будет, вопервых, серия публикаций в научных журналах, и, во-вторых, выработка рекомендаций для органов власти по проблемам женщин. Также стоит задача выявления положительных практик женской активности.
— Саида, я знаю, что вы связаны с Дагестаном и с Кавказом, в целом…
— Я из очень смешанной семьи, но в настоящий момент мы живем в Дагестане. Республика интересна и для жизни, и для исследования, так как Дагестан очень разный, яркий, специфичный. Это обширное исследовательское поле, которое дает понимание местной специфики и позволяет принять участие в решении многих проблем, которые существуют в данном обществе.
— Сейчас уже можно говорить об особенностях ситуации в КБР?
— На настоящий момент очень сложно, только после обработки анкет можно будет говорить о каких-то результатах. И скоро они будут опубликованы. — Сегодня тема домашнего насилия стоит очень остро и обсуждается на самых разных площадках. На ваш взгляд, такое пристальное внимание связано с более широким освещением этих проблем в СМИ, или же общество, наконец, готово их обсуждать?
— Конечно, очень правильно отмечено, что расширение возможностей СМИ и медиа-ресурсов позволяют больше заявлять об этой проблеме, больше говорить и больше информации получает общество о том, что происходит. В то же время, после распада Советского Союза с изменением и трансформацией общества положение многих женщин значительно изменилось. Во-первых, на их плечи легли новые обязанности, а во-вторых, произошла реисламизация, возрождение некоторых традиций. Причем здесь, скорее, речь идет о создании новых вариантов традиций, существовавших ранее. Данные трансформации, конечно же, очень сильно отразились на положении женщины и усилили те проблемы, которые существуют в обществе.
— Наверняка, проводить такое исследование сложно еще и в силу кавказской ментальности: не думаю, что люди охотно рассказывают о таких проблемах, которые связаны с семейными отношениями.
— До сих пор женщины очень тяжело открываются и говорят о своих проблемах. Потому что любому кавказскому человеку свойственно, во-первых, привычка не выносить сор из избы, а во-вторых, стремление показать, что у него все хорошо. И когда проводишь исследование, это очень сильно заметно, потому что во время опросов и интервью человек сначала с улыбкой на лице рассказывает, как все хорошо и беспроблемно. И когда уже в ходе беседы ты лучше узнаешь респондента и задаешь вопросы, ты понимаешь, что он рассказывал не то, что есть на самом деле. В анкетах люди более откровенны, но интервью часто очень противоречивы, многие отвечают односложно. А у некоторых людей настолько накипело, что ты для них являешься приемником этой негативной информации, и после некоторых интервью очень тяжело отходить от них морально и психологически, потому что эта тяжелая ситуация накладывает отпечаток и на самого исследователя. А ситуации бывают очень тяжелые и страшные.
— Уже более ста лет на Кавказе идут процессы эмансипации. Пусть в самом начале и искусственно навязанные, и все же о феминизме здесь, у нас мы не говорим. Возможно, пока. Но эти изменения, начавшиеся с установлением советской власти, наверняка, очень изменили жизнь женщины в любом из национальных сообществ?
— Кавказское общество еще достаточно патриархально, и мужчины, захватив в нем власть, не особо стремятся отдать ее. И еще одна черта: это попытки отодвинуть женщин в их сферу семьи из любой публичной активности, публичной сферы. Но многое зависит от того, какую карьеру женщине удалось сделать: если она многого достигла, то семья будет от нее зависеть и не будет ее ни в чем обвинять. Но когда женщина сталкивается с какими-то неудачами, то на нее сразу же летит шквал обвинений. Как правило, у нас за многое ответственна женщина: за стабильность общества, за его безопасность, даже за его сохранение. То есть женщина – это такой ведущий элемент, потому что слишком большая ответственность возлагается на нее.
— Получается, что роль женщины чрезвычайно важна в социальной жизни, но при этом она практически не защищена?
— Юридически, т.е. формально женщина защищена, но это условная защищенность, потому что многие механизмы фактически не работают. Женщина здесь очень зависима – от поддержки мужа, родителей, близких родственников. Словом, много обстоятельств должно сойтись для ее благополучия. Ситуация, в целом, достаточно тяжелая.
— А есть какие-то механизмы решения проблем для женщин, уже попавших в трудную жизненную ситуацию? Какие-то советы, рецепты дать им можно?
— С рецептами очень тяжело. Даже потому, что женщина зачастую не готова к ним прислушаться, поскольку существует большая зависимость от традиционных связей, от семьи, от родственников. И разорвать этот круг общения или выступить с заявлением, который этот круг заведомо не может принять, не каждая женщина сможет. Во-вторых, в случаях каких-то реальных и серьезных угроз многие семьи остаются в стороне. И я знаю много случаев, часто трагических, когда семья девушки, женщины просто не готова принять ее назад, у нее нет поддержки от своего рода. Поэтому женщинам очень тяжело, особенно если женщины слабые, не готовые защищать свои права и себя, если нет поддержки семьи, мужа, правозащитных организаций. И достаточно сложно давать советы таким женщинам, потому что возможностей у них мало. Понятное дело, что в крайней ситуации она может обратиться в какой-то шелтер (приют) и попросить убежища, найти НКО, но информация о них есть не у всех женщин, уровень правовой культуры населения достаточно низок. Это, во-первых, а во-вторых, именно в нашем регионе отсутствуют крупные центры помощи женщинам, несмотря на то, что сегодня все больше и больше говорят о том, что необходимо и важно создание таких кризисных центров, и особенно важны они в регионах.
Беседовала Марина Битокова