Нальчик

«Моя улыбчивость тоже от дедушки»

Лидия Петровна Менцель (Лучкова) – филолог, кандидат педагогических наук, внучка ректора КБГУ с 1965 по 1973 год Камбулата Наурузовича Керефова, дочь профессоров Петра Григорьевича Лучкова и Майи Камбулатовны Керефовой.

– Лидия Петровна, каково было расти в семье учёных?

– Ребёнок не делит окружающих его людей на известных и неизвестных, учёных и не учёных. И для меня в детстве родители не были особенными людьми: это были просто папа и мама. Но атмосфера, в которой я росла, во многом определила мою личность уже во взрослой жизни. Мой характер сформировало то, что у нас всегда был открытый дом. Родители были радушными, и вокруг них собирались люди. Собирались большими или маленькими компаниями, не только по праздникам и не только друзья. Приходили коллеги родителей, их ученики. Они вместе работали и вместе садились за обеденный стол. Думаю, мне эта открытость передалась: я очень люблю быть с людьми, общаться с ними.

По отношению ко мне папа и мама были строгими. Иначе, наверное, было нельзя, потому что моё детство выпало на годы, когда они писали свои диссертации – кандидатские и докторские. Наука для них была непрерывной колоссальной работой. Поэтому времени на моё воспитание оставалось мало. А я была не самым послушным ребёнком, разное могла вытворить в школе. И когда родители вдруг понимали, что немного запустили моё воспитание, они становились ещё строже. Но у меня всегда была возможность сбежать к бабушке и дедушке, найти у них защиту.

Думаю, что не только мои родители были строгими. Поколение было такое. Я росла в то время, когда детей не шибко баловали. Хотя у нас семья всегда жила в достатке, я не выделялась нигде – ни во дворе, ни в классе. Не выделялась ни своенравием, ни одеждой, ни количеством игрушек. Игрушек вообще было мало: куклы какие-то, плюшевый мишка – не припомню больше. Пока родители писали диссертации, в доме были интересные растения, и я могла возиться с ними целыми сутками. Вот это и были, собственно, мои «игрушки». Сохранилась хорошая фотография, где я маленькая сижу с кукурузными початками. Мама её подписала: «Лидочка – будущий кукурузовод».

– Но вы стали филологом в семье биологов.

– Сейчас я понимаю, что мне следовало пойти по стопам дедушки и родителей, потому что биология – необыкновенно интересная наука. Но юношеский максимализм повёл меня по другому пути. Я сказала, что не хочу быть биологом, а хочу быть филологом! Хотела уехать в Ленинград, где дедушка учился в аспирантуре. Именно на этом этапе жизни дедушка сыграл в моей жизни очень большую и важную роль. Он меня возил по городам, постоянно показывал что-то новое, помногу разговаривал со мной, хотя со временем у него тоже было не очень… Университетская жизнь в Ленинграде была интересной, была возможность ходить в театры, в музеи. Если бы можно было прожить ещё одну жизнь, я бы, наверное, подумала: а не лучше ли пойти в биологи? Но пошло так, как пошло. Жизнь моя складывалась из разных эпизодов, и сумма этих эпизодов привела меня к той точке, где я сейчас нахожусь. И в принципе всё, что сейчас имею, я бы не хотела потерять. Я ни о чём не сожалею.

– История вашей семьи немыслима без садов. У вас был свой сад?

– Конечно. У нас была дача в районе телевышки, мы могли туда добираться пешком. Пока деревья были маленькими, родители развели роскошный огород. Помидоры, огурцы, клубника, малина – чего там только не было! Соседний дачный участок принадлежал папиному коллеге, известному садоводу Василию Рубцову. У него были две девочки, с которыми я дружила. Между нашими дачами протекал ручей. Мы там и купались, и во всякие игры играли. И пока мы там возились, родители могли как следует поработать, после чего жарили всей компанией шашлыки. Всё это было совершенно замечательно.

(Пётр Григорьевич Лучков – создатель технологии освоения горных склонов под промышленные сады в Центральной части Северного Кавказа, – прим. авт.)

– Вас назвали Лидией в честь вашей бабушки, супруги Камбулата Наурузовича. Рассказывают, что она, будучи русской, свободно говорила на кабардинском и была остра на язык. Пошли в неё характером?

– Она была весёлой и, да, острой на язык. Не скажу, передалось ли мне её остроумие, но я, как и она, человек оптимистичный. Что касается имён, мою внучку тоже назвали в честь её бабушки, моей мамы – Майей. Сын мой Григорий в честь дедушки по отцу. Вообще я очень многое о себе узнала, изучая историю своей семьи. Думаю, что я от каждого что-то взяла. От дедушки – спокойное, открытое, доброжелательное отношение к миру и людям. Несмотря на необыкновенно сложную жизнь, он был очень позитивным человеком. Он мог видеть в чёрном не только чёрное. Он умел в любой сложной ситуации найти что-то хорошее, что дало бы надежду на лучшее, и этим поддержать людей. Говорят, что моя улыбчивость тоже от дедушки. От мамы мне досталась независимость характера. Но эта независимость у меня разбавлена дедушкиной мягкостью. Если вижу перед собой стену – я её обойду, кланяться не буду. Обойду и поступлю по-своему. Мама была более принципиальной, она могла не обойти, а бороться на месте. Она была честной и неподкупной. От папы мне досталась работоспособность. Если обещал – сделает. Если есть план – выполнит. Это про него и про меня.

– Сложно представить Майю Камбулатовну (автора более чем ста научных статей и монографий, первого доктора наук, профессора среди женщин республики) в роли хозяйки дома. Какой она была в быту?

– Она была очень хорошей хозяйкой. Часто говорила, что не любит кухню, что это для неё потерянное время. Но при этом она необыкновенно вкусно готовила. Особенно хорошо у неё получалось традиционное блюдо гедлибже. Вкусно мариновала мясо для шашлыка, превосходно тушила овощи. Помню болгарский перец, начинённый морковью, от которого весь дом благоухал. Фрукты – само собой. Яблоки в доме были всегда. Мама любила красиво накрытый, полный, вкусный стол. А вот чего не делала – не пекла. Ни пирожков, ни тортиков у нас в доме не было.

– Какие даты отмечались в кругу семьи?

– Для нас абсолютно святым праздником было 9 Мая, потому что и дедушка, и папа – участники Великой Отечественной войны. Приезжали родственники из села поздравлять дедушку, приходили ученики.

Очень любили мы 1 Мая. Участвовали в первомайской демонстрации по проспекту Ленина, после чего выезжали на маёвку. Новый год всегда отмечали у дедушки, который установил строгий неписаный закон: все близкие родственники должны были собраться у него 31 декабря в 15:00. Он не принимал абсолютно никаких уклонений. Вспоминали прошедший год, поздравляли с наступающим. Потом все разъезжались к своим семьям, а мы оставались в тесном кругу и вместе отмечали Новый год.

– В прошлом месяце фонды Архивной службы КБР пополнились документами профессора К.Н. Керефова, которые предоставили вы. Расскажите, пожалуйста, что это за документы?

– Естественно, у дедушки было очень много документов. Ещё при жизни он начал формировать свой архив, и сам многое успел оформить надлежащим образом. Когда ушли мои родители, я увидела, что и у них сохранилось много документов. Невероятное количество дипломов, грамоты, наградные листы, пригласительные билеты на конференции, программы к ним. Всё это имеет историческую ценность. По крайней мере, я не могу себе представить, что всё это пропадёт.

Сохранилось большое количество фотографий, к моему счастью, подписанных. На них не только мои родители или дедушка, но и другие люди, сыгравшие немалую роль в развитии образования республики. Есть и неподписанные снимки. Я пытаюсь разобраться, в каком году и при каких обстоятельствах они были сделаны. Встречаюсь с людьми, которые работали с моими родителям или учились у них и могут что-то подсказать. Так что дедушкин архив пополняется документами моих родителей, и у нас появилась уникальная возможность создать большой семейный архив.

1 декабря будет 25 лет со дня смерти дедушки. И к этому дню, если получится, мы издадим книгу и проведём мероприятие, куда придут близкие люди, ученики. Помнящих его много. В этом я убедилась, когда отмечали прошлой зимой 100-летие со дня рождения отца. К этой дате в КБГАУ была организована научная конференция, сотрудники Национальной библиотеки составили библиографию, в очень короткие сроки удалось выпустить книгу «Давайте землю вместе украшать… Сады Петра Лучкова» в издательстве М. и В. Котляровых. Много было помощи от людей, которые знали и помнили отца. И тут я могу точно сказать: самое большое наследство, которое мне оставили родители, – это их ученики. С некоторыми из них меня связывают и сегодня очень тёплые дружеские отношения.

– У вас множество интересных семейных фотографий. Какой снимок отметили бы как самый ценный?

– Есть серия фотографий с мамой, сделанных в лаборатории, среди колб и пробирок. От них веет каким-то волшебством. Самые лучшие фотографии папы, конечно же, сделаны в саду. Есть один растиражированный снимок, где он держит красивое яблоко. Думаю, на нём очень хорошо передан его образ. Очень люблю фотографию дедушки с большим букетом цветов, сделанную в день сорокалетия кабардино-балкарской пионерии… Дедушка вывел сорт озимого овса, который назвал «Кабардинец». И сохранилась фотография, где он измеряет колос этого овса. Смотришь и думаешь: это не просто профессия, не просто призвание. Это любовь. Он любил жизнь и любил дело, которому посвятил жизнь. Дедушка был и остаётся для меня человеком, на которого хочется быть похожей во всём. И потому совершенно бесценен для меня снимок, на котором запечатлены мои первые шаги, сделанные с помощью дедушки.

– Лидия Петровна, сейчас у вас идёт ремонт в нальчикской квартире. Планируете возвращение в Нальчик?

– В силу разных жизненных обстоятельств я со студенческих лет жила в других городах. Большей частью в Петербурге и Берлине. Но родилась я в Нальчике. Уехала в семнадцать лет, но здесь осталась моя семья, родственники, друзья. Поэтому связь с родным городом у меня никогда не прерывалась. Чувство того, что Нальчик – родной город, у меня сохранилось. Я не в гостях, я не чужая, я здесь дома. Поэтому, конечно, я с радостью готовлюсь к возвращению домой.

Беседовала Марьяна Кочесокова