15 февраля Борису Мустафаевичу Зумакулову исполнилось 85 лет. Мы пообщались с юбиляром, и у нас получилось второе по счёту интервью. Наш собеседник уже рассказывал о своих комсомольских годах и о важности сохранения памятников, вспоминал встречи с космонавтами и Владимиром Высоцким, от которого лично получил две контрамарки на спектакли в Театре на Таганке (см. газета «Нальчик» от 18 октября 2018 г.).
Борис Мустафаевич Зумакулов – доктор исторических наук, член-корреспондент Петровской академии наук и искусств (ПАНИ), почётный профессор КБГУ. Работал в партийных органах, был политическим советником в Афганистане (1985-1986), министром труда и социального развития КБР (1992-2001), председателем Избирательной комиссии КБР (2001-2007). С 2007 года занимает должность уполномоченного по правам человека в Кабардино-Балкарии.
– Борис Мустафаевич, сложно подобрать вопрос, который вам ещё ни разу не задали журналисты.
– Более того, какой бы вопрос ни прозвучал, не обещаю не повториться (смеётся). Я ведь остаюсь тем же человеком – с теми же воспоминаниями, переживаниями и событиями жизни.
– Что бы вы могли назвать своим самым большим детским страхом?
– Детство моё, как у всех детей послевоенного времени, было тяжёлым. Вдвойне тяжёлым было оно для детей нашего народа, поскольку над нами довлело то, что при депортации в Средней Азии нас принимали всё-таки как пособников врагов, немецких оккупантов. Впереди нас шла молва – предвзятость отношения к нам была неизбежна. Мы столкнулись с неприятием и недоверием. Да, через некоторое время местные жители поняли, что мы такие же люди, как и они, и начали смотреть на нас по-другому. Получив земельный надел – один гектар, мы сразу же включились в созидательный труд. Работа на земле, засеянной сахарной свёклой, была нелёгкой: семья обрабатывала её весной и летом, осенью собирали урожай и отдавали на сахарный завод. Деньгами ничего не оплачивалось, только сахаром или какими-нибудь другими продуктами. Тяжело жили.
А что касается вашего вопроса, я отвечу так: сначала мы жили в постоянном страхе. Боялись, что опять могут прийти и забрать неизвестно куда. Этот страх проходил долго, но он прошёл. И пережитый опыт во многом закалил нас. Страхи непостоянны, они сменяют друг друга: сегодня ты боишься одного, завтра – чего-то другого.
– А сегодня чего вы боитесь?
– Конечно, я боюсь смерти. Некоторые не любят в этом признаваться, но я признаюсь – пусть это будет моим откровением. Страх смерти – это естественное и присущее каждому человеку чувство. Уход из жизни – самая большая неожиданность, то, что может наступить в любой момент.
Есть страх смерти и страх старости. Некоторые считают, что последний сильнее. Но я особо за старость никогда не переживал. И сейчас мне комфортно в моём возрасте, в моей старости.
– Борис Мустафаевич, такой старости, как у вас, многие не страшились бы. Вы очень хорошо выглядите. Как поддерживаете форму?
– Я мог бы сейчас выглядеть ещё лучше (смеётся). Наверное, я был бы здоровее и сильнее, если бы в молодости понимал то, что понимаю сегодня. Если бы я раньше уделял своему здоровью больше времени, занимался бы спортом и так далее. Хотя не скажу, что за физическим здоровьем я раньше не следил вовсе. В молодости занимался у известного борца Анатолия Кодзокова и боксёра Владимира Казгашева, которые очень много сделали для развития спорта в нашей республике. Играл и в волейбольной команде. Но большого спортсмена из меня не получилось. Я рано ушёл в общественно-политическую деятельность – в 23 года уже был первым секретарём республиканского обкома комсомола. Сейчас поддерживаю форму зарядкой, много хожу пешком. Есть палисадник, за которым сам лично ухаживаю. Весной, летом, осенью там есть чем заняться: несколько яблонь, груш, вишен и черешен… А что касается питания, я ни в чём себе не отказываю. Ем что нравится, но перееданием никогда не страдал.
– А самое любимое блюдо?
– Если я не скажу – хычины, то моя хозяйка обидится! (смеётся). Раньше ж как было: балкарцы выбирали себе девушку по тому, как она умеет готовить хычины. Если плохо, то могли отправить обратно к родителям.
– А как вы выбирали себе спутницу?
– Я был на комсомольском собрании в одной школе в Зольском районе, в далёком селении Хабаз. Там работала учительницей бывшая выпускница этой школы Нелли Ибрагимовна Ульбашева. Увидел я её – и всё: погорел на этом! Сосватали нас быстро. Зольчане, встречая меня, всегда говорят: «Наш зять Зумакулов!».
Свадьбу сыграли в 1965 году. Представляете, 60 лет назад! Всё это кажется таким далёким сейчас… Но человеческая память удивительна. Есть дни и события, которые помнишь в деталях независимо от времени, когда они произошли. Свадьба наша была очень скромной. Я был тогда первым секретарём обкома комсомола. В те времена не поощрялся размах: люди проявляли скромность во всём. Сейчас на свадьбу зовут каждого, кто может надеть калоши, образно говоря. Торжества проходят на 700-800 человек, и это уже считается нормальным. (Супруги Борис Мустафаевич и Нелли Ибрагимовна Зумакуловы воспитали троих детей, у них девять внуков и три правнука. – Прим. авт.).
– А были случаи, когда вы надевали национальный костюм?
– У меня есть национальный костюм в полном комплекте, тёти подарили, когда меня избрали секретарём обкома партии. Но я его не ношу, висит у меня дома как семейная реликвия.
– Какие ещё вещи, предметы можете назвать семейной реликвией?
– Конечно, в первую очередь это национальный кинжал, доставшийся нам, братьям, от отца. Есть у нас и некоторые вещи, которые передаются по женской части родословной. Реликвией считаю и мои личные вещи, которые я носил на Афганской войне. Но и там на рабочих встречах я был всегда в гражданской одежде. Когда уезжал оттуда, мне подарили от имени президента афганскую шапку – пуштунку, мужское пуштунское платье и большой пуштунский меч. Меч отобрали на границе, но потом с извинениями вернули, потому что там были соответствующие документы и печать. Всё это я храню до сих пор.
– Борис Мустафаевич, кто вам дал имя?
– Это и печальная, и приятная история. Печальная, потому что я родился в 1940-м, а отец был арестован уже в апреле 1939-го. Отец был участником Гражданской войны, командиром партизанского отряда, первым секретарём Эльбрусского райкома партии, попал под репрессии. Когда моя мать пришла навестить его и сообщила, что у них родился сын, отец сказал: «Назовите Борисом». Потому что большим другом отца был Борис Орлов – первооткрыватель месторождения вольфрамо-молибденовых руд в Тырныаузе. Приятное в этой истории то, что я назван в честь такого достойного человека.
– А кого бы вы сейчас назвали своим лучшим другом?
– Друзей у меня было много. С горечью приходится говорить «было», потому что многие уже ушли. Только что звонил Мурадин Туменов – вот его могу назвать другом. Также Заурби Нахушева, Хазретали Берова, Хаути Сохрокова, Николая Маслова… Лучше не перечислять, поскольку могу кого-то упустить, что ни в коем случае не будет означать «незначительность» дружбы. Своим соратником я всегда считал Валерия Мухамедовича Кокова, мы с ним прошли большой путь в одной команде. Своими же наставником считаю Тимбору Кубатиевича Мальбахова. Это человек, который показал мне верное направление ещё в самом начале моего общественно-политического пути. Наставником был и Евгений Михайлович Тяжельников – первый секретарь ЦК ВЛКСМ. Это он пригласил меня в Москву поработать завотделом ЦК ВЛКСМ, его усилиями моей семье там предоставили хорошее жильё. Мы, работавшие тогда в обкомах комсомола, а потом в ЦК ВЛКСМ, считали, что левой пяткой вращаем шар земной! Нам казалось, что если мы не будем этим заниматься, то солнце перестанет вставать на востоке и заходить на западе, что весь мир рухнет. Порой у нас были завышенные амбиции, но много полезного удалось сделать. Да, мы и ошибки допускали.
– Что считаете самой большой ошибкой в своей жизни?
– Ошибок было немало. Подобные интервью обычно начинают с вопроса вроде «вы прожили столько-то лет, можете сказать, что счастливы?». Хотя у нас начало беседы получилось немного другим. Так вот, я думаю, что человек, у которого были ошибки, не может назвать себя счастливым. Счастлив тот, кому не в чем себя упрекнуть. А я не могу не упрекать себя. Одна из ошибок такая. Когда в Москве на пленуме ЦК КПСС решался вопрос о судьбе генерального секретаря, мы, 40-50 секретарей обкомов партии, договорились, что поддержим его отставку. Но к нам зашли Анатолий Лукьянов и Борис Олейник и убедили, что партии нужен Горбачёв. Мы тогда дрогнули и не проголосовали против. Если бы тогда мы стояли на своём, возможно, всё пошло бы по-другому: и партия бы сохранилась, и страна бы не развалилась, и я бы остался в своей должности первого секретаря обкома партии, и не было бы в моей жизни последовавших месяцев без работы… Немало людей думают, что я пришёл в Дом Правительства лёгким путём и «неплохо устроился в жизни». Но мне пришлось многое пройти, в том числе и крушение иллюзий, и предательство друзей. И если говорить не об упрёках, а о том, чем я горд за себя, так это за свой выбор в 90-е годы. Я тогда выбрал тех, кто был за сохранение республики. Валерий Мухамедович Коков смог сохранить республику, и я был тогда в его команде.
– Из-за каких поступков можете перестать здороваться с человеком?
– Я с детства не люблю предательство, измену, непорядочность. Отец учил нас в любых ситуациях сохранять достоинство и честь. И я старался сам никого не предавать. Но я считаю, что и предателю надо пожать руку, если она протянута. Пусть и без удовольствия. Нельзя отказывать, если тебе протянули открытую ладонь, а не сжатый кулак. Возможно, человек ошибся когда-то, предал тебя. Никто из людей не идеален, умению прощать тоже надо учиться.
– В прошлом году ваша сестра, известная поэтесса Танзиля Зумакулова, отметила 90-летие. Может, вопрос неделикатный, но всё же: что вы ей подарили?
– Свою любовь! Это же хороший подарок! (смеётся). На самом деле моя любовь и так была с ней – она всегда была и остаётся нашей любимой сестрой. В этом чувстве я лишний раз признался публично и в Музыкальном театре на торжестве в честь её 90-летия. А к юбилею сестры я издал сборник её стихотворений, и для неё это действительно стало желанным подарком. Танзиля раздала эти книги своим гостям, друзьям, родным, близким.
– Борис Мустафаевич, вы сами что бы посчитали хорошим подарком?
– Приятны любые добрые, искренние пожелания. А что касается чего-то материального, осязаемого, то ответить сложно. Если раньше, в холодные и голодные годы, дарили валенки, это считалось великим счастьем. А сейчас даже не поймёшь, что окажется в радость человеку. Вот недавно мне подарили морской кортик, и для меня это ценно. Он лежит на самом видном месте в моей библиотеке. И библиотека для меня – тоже большое богатство. Я богат книгами, я их всю жизнь собираю. И по мне, хорошая книга всегда, во все времена остаётся хорошим подарком.
Беседовала Марьяна Кочесокова