У нас есть школы с углублённым изучением иностранных языков и нет школ с углубленным изучением родных. И наступит, наверное, день, когда чужие языки станут роднее. По крайней мере, был забавен диалог, подслушанный в одном из нальчикских кафе между девушкой за стойкой и пожилой женщиной:
«Девушка, я плохо вижу, скажите, пожалуйста, что у вас есть?
– Тортилья, наггетсы, гамбургеры…
– Не могли бы вы сказать всё это на кабардинском, я ничего не понимаю.
– Бабушка, я не знаю, как всё это сказать на русском, не то что на кабардинском!».
О проблемах малых языков наша сегодняшняя беседа с филологом, руководителем летних образовательных курсов для детей «Жыг щIагъым» («Под деревом») Лидией Жигуновой:
– Лидия Саладиновна, как бы вы по-простому объяснили современным школьникам, зачем им учить родной язык? И как то же самое объяснить их родителям, которые часто против изучения сложного родного языка, который может «подпортить» аттестат их чаду?
– Мудрость и знания любого народа заложены в языке. И изначально постановка вопроса: «Зачем учить родной язык?» – некорректна и непонятна. По крайней мере, для меня. Если ты считаешь себя представителем определённой нации, этноса, то, как на представителе этой группы, на тебя возложена ответственная миссия – сохранить и приумножить то, что тебе передали предыдущие поколения.
Но, несмотря на всю нелепость этого вопроса, он часто слышится в последнее время, особенно в последние десятилетия. И связано это с позицией государства по отношению к так называемым миноритарным языкам, то есть языкам национальных меньшинств России. Конкретный пример такой позиции – принятие закона о добровольном изучении родных языков в Российской Федерации.
Национальный язык каждой народности и этнической группы делает возможным преемственность между поколениями каждого конкретного этноса. В действительности, национальный язык – это богатство и огромная привилегия быть равноправным членом мирового сообщества со своей собственной историей становления и развития, со своими вековыми традициями.
Культура малочисленных и даже «среднечисленных» народов в век глобализации может легко раствориться без остатка. И, если нынешние представители малых народностей не хотят войти в историю, как поколение, которое похоронило свой родной язык и тем самым отняло у своих детей главное богатство, то им просто необходимо требовать, чтобы их детям преподавали большее количество предметов на родном языке. О необходимости в семье, особенно моноэтнической, говорить со своими детьми на родном языке, я считаю, излишне напоминать.
Школьникам же, особенно, младшеклассникам, всего этого не объяснишь. Для них изучение родного языка не должно превращаться в нудное навязывание со стороны взрослых. Всё должно проходить в игровой, увлекательной форме. Они должны получать от процесса обучения удовольствие. Педагоги должны работать с ними, не забывая, что во дворе XXI век и у нынешних школьников немного другие интересы.
– За последнее время в связи с принятием нового закона об изучении родных языков народностей России лишь только на основе добровольного желания в соцсетях пошли дискуссии. Некоторые из участников форумов даже заявили, что не будут разговаривать на русском языке, раз «их родной признан второсортным»…
– Ни в коем случае нельзя призывать к знанию только языка своих предков. Наряду с родным, можно свободно владеть и русским, и другими, в т.ч. иностранными языками. Это абсолютно нормальная практика. Курс на моноязычие – это тупиковый путь. Каждый современный человек должен быть открыт для знаний родной и чужой культуры, родного и других языков.
– Как заинтересовать городских детей родным языком? У сельских малышей такой проблемы практически нет.
– В том, что детей можно заинтересовать школьными предметами на родном языке, я убедилась, работая с ними в рамках курса «Жыг щIагъым». Всего за два лета нам удалось провести занятия по природоведению и экологии, ознакомить ребят с различными адыгскими музыкальными инструментами и с традициями музыкального и песенного искусства, наездничества, кабардинской породой лошадей и особенностями черкесского седла.
Дети узнали многое о ремеслах своего народа – ознакомились с процессом выделки кожи и работы с войлоком, гончарным искусством, изготовлением арджэн (циновок из камыша), изучили значение тех или иных узоров на адыгэ фащэ, имели возможность оценить красоту и удобство черкески, получили сведения о технологиях изготовления холодного оружия у адыгов.
Мы читали народные сказки, дети сами придумывали разные истории, записывали их в виде книжек с собственными иллюстрациями. Они ознакомились с основами работы на радиовещании, имели возможность озвучить по ролям и записать на радио сказку.
И всё это происходило на родном языке. Дети всегда живо и активно участвовали в учебном процессе, который преподносился им, как игра.
Если сейчас отправить этих детей, к примеру, в Атажукинский сад, то они на родном языке смогут назвать по-кабардински наименования многих деревьев, растущих там. Они смогут рассказать на родном языке об особенностях разных пород деревьев (листьях и хвое, высоте ствола, коре, густоте веток и т.д.). Это очень важно, поскольку предки адыгов хорошо знали окружающую их природную среду, умело использовали её в быту и, самое главное, заботились о ней.
Наш проект (летние курсы) назван «Под деревом», чтобы показать, какую сакральную роль играли деревья в жизни черкесов, начиная от легендарного образа Жыг Гуащэ в нартском эпосе, священных черкесских рощ и знаменитых лесосадов.
По сути, мы, педагоги, возвращали детей к истокам знаний, утраченных и забытых, знаниям, связанным с бережным отношением к окружающей среде и экологическим мышлением наших предков.
И, между прочим, такого рода ценные знания, которыми обладали и обладают малочисленные народы, сегодня являются предметом научного интереса во многих странах мира. То есть, мы интересны миру своей самобытностью.
– При отсутствии профильной федеральной целевой программы что остаётся делать нам, самим носителям языка?
– Конечно, отсутствие такой программы в вопросе сохранения родного языка делает процесс сохранения языков малых этносов России довольно трудным. Но переворот, в первую очередь, должен произойти в сознании самих носителей языка. Без этого никакие программы и никакое финансирование не поможет.
Сегодняшнее поколение бабушек и дедушек ещё как-то говорит на родном языке на бытовом уровне. Но многие представители того поколения вряд ли смогут говорить на родном языке по теме науки, ремёсел, экономики, права, медицины и т.д. Потому что не только тогда, но и сегодня невозможно изучать школьные предметы (математику, биологию, физику, химию, основы права и т. д.) на родном языке.
Сегодня мы подошли к критической ситуации, но мы ещё не перешли точку невозврата, поэтому каждый должен засучить рукава. Я бы тоже хотела просто привести свою дочь на подобного рода образовательные курсы родного языка, но мне пришлось создавать свой проект. Точно так же, как и черкесу из Нью-Джерси, который мечтал выучить родной язык и научить ему своих детей, самому пришлось создавать учебник и компьютерную программу для изучения черкесского языка. Он работал над этим десять лет в свободное от основной работы время и создал его для себя, для своих детей и для всех англоязычных черкесов.
Точно так же молодые ребята, черкесы из Москвы, на свои деньги выпустили детскую книжку и детскую игру для смартфонов на родном языке. Многие энтузиасты, не жалея своего времени, сил и средств, работают над созданием интернет-сайтов, электронных словарей на родном языке, переводят художественные и анимационные фильмы на родной язык.
Сегодня работать над сохранением языка и культурным наследием малых этносов должна не просто горстка энтузиастов, но и всё сообщество. Ответственность лежит на каждом представителе народа, независимо от того, в какой точке мира он находится.
Беседовала Марьяна Кочесокова