У художника, заслуженного деятеля искусств КБР, директора детской художественной школы г. Нальчика Валерия Захохова юбилейный год. Его персональную выставку в эти дни можно посетить в арт-отеле «Гранд-Кавказ», а интервью с ним о родном городе, квадратной кошке и нелюбви к утренним звонкам почитать в нашей газете.
– Валерий Лионович, для вас как художника, какое место в городе представляется наиболее интересным?
– Естественно, парк. Часто там гуляю, и каждый раз мне открываются новые места или одно и то же место в других красках, с другого ракурса. Встречаются деревья интересной конфигурации, как будто с картин художников эпохи Возрождения. Один раз мне удалось сделать пейзажное фото на четвёртом озере: при закате солнца багровые лучи объяли пространство, как будто это происходило не у нас, а где-то в Средиземноморье. Это было красиво. Часто делюсь подобными снимками на личных страничках в соцсетях, как многие это сейчас делают… Когда глаз замыливается, перестаёшь замечать все красивое вокруг. Но стоит спокойно походить по нашему парку, понаблюдать, и появятся в жизни дополнительные цвета, всё заново и по-новому откроется.
– Получается вам в городе ближе природа?
– Мне и строения интересны. В каждом городе есть район, участок, который символизирует его прошлое. Для нас это улица Кабардинская. Хотелось бы сохранить её уникальность, уникальность старых заданий. Естественно, жизнь движется вперёд, и новые постройки, которые потом станут историей этого времени, нужны. Но они не должны поглощать полностью всё, что было до них.
– На какой улице живёте?
– Я живу на улице Ватутина. Дома наши – так называемые «хрущевки» – не очень комфортны, но вид из окна потрясающий. Горы, холмы в сторону Кенже. На этих холмах раньше много народу собиралось, устраивали грандиозные горки – катались на санях, лыжах. Сейчас, к сожалению, такой вид отдыха подзабыт. Почему-то все в городском парке – и молодые, и пожилые с так называемыми скандинавскими палками ходят. Ходьба популярна. А в прежние времена многие даже и не знали о существовании таких палок, люди были более традиционными в ведении здорового образа жизни. Да и зимы уже не те. На санях особо не по- катаешься и в снежки не поиграешь вдоволь. Утром выпадет снег – к обеду уже растаявший. А когда зима в городе была долгая, снежная, детский стадион на Пачева заливали – и целый сезон городской каток. До поздней ночи музыка играла, и взрослые, и дети катались.
– Какая музыка играла?
– Маршевого характера или весёлые песни из мультфильмов. Эпоха была социалистической, все в рамках канона.
– Музыка, которая сейчас звучит в городском пространстве, лучше?
– Честно говоря, я не большой знаток музыки, норэп, любимый нынешней молодёжью, мне не нравится. Рок тоже не особо нравится, не люблю агрессивную музыку. Мне ближе лирические, мелодичные песни. В молодости любил «Битлз».
– Из городского пространства исчезла монументальная живопись, не строятся уже здания с барельефами, исчезает мозаика. В этом плане что теряем и что приобретаем?
– При Союзе художников раньше существовали специальные творческие мастерские, где художники занимались именно этим. Получали заказы, появлялись мозаики интересные на остановках, внутри и снаружи санаторий, дворцов культур, в танзале нашем в городском парке была мозаика, не знаю, сохранилась ли. Это всё создало почерк того времени. Нынче всё замещается более упрощенными формами, это, понятно, связано с финансированием. Не так-то просто построить что-то не только функциональное, но и представляющее интерес с точки зрения художественного оформления. Нужна целая команда творческих людей и необходима хорошо продуманная схема реализации их идей. Даже если говорить не о зданиях, которые могли бы стать частью особого облика города, а о памятниках… Памятники могли бы ставить не только историческим лицам, событиям, но и литературным персонажам, например. Эти персонажи не спорные, они не становятся перепалкой между поколениями, идеологиями, политическими группировками. Памятник Кисе Воробьянинову в Пятигорске, например. Кому он может досаждать?
– Вы сами много дел имели с литературными персонажами –занимали должность главного художника в книжном издательстве «Эльбрус». Работа над какой книгой была наиболее интересной?
– Да, я там проработал 20 лет, и мне всегда были интересны детские книги. В одно время выпускали большими тиражами сказки. Была, помню, книга для детей младшего возраста «Кто выше?», потом «Свирель Ашамаза»…Детская книга – серьезная работа для взрослых. Приходится копаться во многих материалах, в том числе исторических, архивных, культурологических, чтобы разобраться, во что лучше одеть того или иного героя. Было интересно работать над нартским эпосом, адаптированном к детскому чтению Хамидом Кармоковым. Там тоже вставал вопрос, как не перепутать наших нартских героев с русскими былинными – и те, и другие по сути же богатыри. Взявшись за эту работу, я сразу пошел в институт гуманитарных исследований к Борису Утижеву, который был не только поэтом, но и художником – любил рисовать, занимался чеканкой. Я следовал многим его рекомендациям при иллюстрировании эпоса. Одной из последних работ в издательстве была книга к 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. Избранные сочинения были изданы у нас на русском, кабардинском, балкарском языках. Тогда за основу иллюстрирования взяли зарисовки самого Пушкина, его почерк, завитушки, рисунки на полях черновых записей. Всё получилось интересно. И это издание на книжной ярмарке в Москве отметили как одно из лучших по всей стране, посвященных юбилею поэта, получили призы. В случае с Пушкиным я выступал,скорее, как оформитель, а не как художник. Художником был сам поэт.
– Работа над детской книгой не ставит художника в строгие рамки в плане выбора стиля? Например, допустимо иллюстрировать сказки в направлении абстракционизма?
– Сейчас допустимо всё. Но я считаю, что детская книга должна оставаться более традиционной, решена в классическом стиле. Художники экспериментируют много, особенно в мультипликации. Кошка, допустим, может быть квадратной и совершенно не свойственного ей цвета. И детям это нравится. Раз нравится, имеет право на жизнь. Но я остаюсь сторонником классики. При этом необязательно, чтобы всё было строго в рамках реализма. Можно стилизовать ту же кошку, но чтобы она оставалась близкой к своему реальному образу. Чтобы не требовала пояснений, что она кошка, а не какое-то другое существо. Так более доходчиво, менее схематично. Один из наших репатриантов пробовал делать комиксы по нартскому эпосу. Это тоже интересно. Но в любом случае надо владеть изобразительным языком того направления, за которое берешься. Нужно пройти целую школу. И пройдя эту школу нет гарантий, что освоишь. Стиль не формируется за один год, он требует большого мастерства и опыта.
– Легко ли быть директором художественной школы и художником одновременно?
– Мне по жизни всегда приходилось совмещать должность с творчеством. И в театре, и в издательстве, и в школе все должности не отвлекали, а требовали занятия творчеством. Если ты не занимаешься им, то ты отстаешь. Тебе уже не о чем говорить с детьми, которые приходят в эту же школу. Багаж знаний приходится всё время обновлять, а иначе – застой.
– Над чем сейчас работаете?
– Недавно выставку персональную открыли, где представлено около сорока работ, графика и живопись разных лет. Сейчас больше занят графикой. Взял в руки сангину, уголь, давно ими не работал. В прошлом году отдыхали на Черном море под Туапсе, и там меня тронули кипарисы, деревья, устремленные в небо. Так и назвал серию работ – «Кипарисы». Кипарисы в разное время суток, на разных расстояниях от меня.
– У вас юбилейный год…
– Я не сторонник торжеств, в частности, юбилейных мероприятий…
– Но значимые дни есть же в жизни?
– Значимых дней много. И грустных, и весёлых. Значим, пожалуй, каждый день.
– Что ваш день может сделать удачным?
– Удачным может сделать многое. Неудачным – утренний звонок (смеется). Известно, что по утрам звонят сообщить неприятную новость, что-то такое, что сорвёт твои планы. А я люблю, когда всё идёт по плану. – Что вас больше всего тревожит в современном обществе?
– Тревожит вот эта непонятная пандемия. Уже не уловишь грань, где вирус, где психоз, где игра интересов. Творится что-то непонятное. Мы уже с уверенностью не можем говорить о завтрашнем дне. Если даже школу брать… Не можем с уверенностью сказать, дети будут учиться в обычном режиме или опять на дистанционку. Не можем запланировать большую выставку и объявить об её открытии в определённый день и час.
– Как раз тот случай, когда всё пошло не по плану.
– Да. Хочется вновь следовать с утра плану, составленному нами с вечера.
Беседовала Марьяна Кочесокова