В минувшие выходные в Кабардинском театре состоялись премьерные показы спектакля «Горгоны» по одноимённой пьесе Дона Нигро. Постановка Романа Дабагова – бенефис народных артисток КБР Людмилы Шереметовой и Жанны Хамуковой, приуроченный к юбилею последней.
Это трагикомедия в одном действии продолжительностью в час. Одно можно сказать точно – не утомительно. Местами экшн, местами замедленная лиричность. Сценография (художник-постановщик Борис Голодницкий) отражает дух старого Голливуда и справляется с нелёгкой задачей – устроить съёмочную площадку на театральной сцене. Этого требует сюжет: две актрисы, всю жизнь соперничавшие между собой, снимаются в психологическом триллере «Горгоны». В перерывах между съёмками и в прерываниях этих съёмок они выясняют отношения. И в своей вражде подтверждают известную истину: все мы одинаковы в том, что каждый из нас думает, что он не каждый. Но между враждующими случаются и душевные разговоры. И они в спектакле главенствуют. Сначала такой разговор происходит на полу съёмочной площадки (ощущение, что, лёжа на ней, актрисы медитируют). Между ними муляж отрубленной головы. Как это не считывать, как отсылку к устойчивому выражению в кабардинском языке: «Ди зэхуаку лIы укIа дэлъ?» (букв. «Между нами лежит труп мужчины?»), произносимая в попытке помириться или сгладить вражду – всё настолько плохо, что перемирие невозможно? Да брось!
Душевный разговор затем случается на общей кровати. И этот подъём разговора от «уровня пола» что-то да значит. Скорее, большее сближение разных актрис, одна из которых появляется в начальной сцене лицом к залу, а другая – спиной. Разность бросается в глаза, близость приходится искать.
ЛЮДИ РАЗНЫЕ, СТРАХИ – ОБЩИЕ
– Роман Каральбиевич, до этого в Кабардинском театре вы ставили спектакль «Странная миссис Сэвидж», в котором блистает Куна Жакамухова. В спектакле «Горгоны» – Жанна Хамукова и Людмила Шереметова. Задумана серия спектаклей с лучшими народными актрисами в главных ролях?
– Такой особой задумки не было. По крайней мере, у меня. Эти пьесы были предложены не мной, они выбраны дирекцией театра. Я просто охотно согласился и сделал как режиссёр своё дело.
– Не как режиссёр, а как доктор вы неожиданно появляетесь на проекционном экране в спектакле «Горгоны».
– А вот это было задумано. В пьесе такой сцены не было, конечно. Мы немного отошли от авторского текста. Я долго думал, кто бы мог сыграть этого доктора, и под конец решил: почему не я?
– Вы предложили зрителю усечённый вариант с открытой концовкой.
– Концовка была ещё больше скорректирована на втором показе: она уже более конкретная, и музыкальное оформление другое, более драматичное. Кстати, второй премьерный показ получился более живым. Несмотря на то, что по техническим причинам пришлось убрать как раз сцену со мной в роли доктора. Так что зрители второго вечера меня в спектакле не увидели, но они увидели лучший вариант спектакля в целом. Все реплики работали в этот вечер, вызывали нужную реакцию зала, зрители и актёры были, скажем так, на одной волне.
– Потому что это не только про актрис и про театр? Я даже могу убрать здесь знак вопроса.
– В фокусе были внутренние переживания актрис. Профессия у них такая – в ней каждый хочет быть первым, потому соперничество неизбежно. Но я постарался больший акцент сделать на том, что объединяет этих актрис, а не на том, что их разъединяет. А объединяет их одиночество. Обе они очень одиноки, обе боятся старости, боятся оказаться ненужными. Это общечеловеческие страхи, а не страхи, присущие только актрисам. И в этом смысле, конечно, пьеса не только про актрис и про театр.
– Можете сказать, что актрисы в своём соперничестве сыграли самих себя в этом спектакле?
– Было бы некорректно ответить «да», если бы даже это было так. Конечно, сценические и реальные образы в чём-то перекликаются. Но насколько они совпадают, наверное, могут сказать только сами актрисы.
– Вы, наверное, смотрели сериал «Вражда». Там практически такой же сценарий, что у вашего спектакля.
– Когда мне дали пьесу, скажу честно, она мне совершенно не понравилась. Текст этот не для нашего менталитета. Не всё, что там написано, мягко говоря, могло звучать со сцены кабардинского театра. Поначалу думал, что это выдуманная история. Потом, когда начал копать, выяснять, что откуда, меня эта история увлекла. Оказалось, эти актрисы имеют реальных прототипов. Как раз в сериале играют именно их – Джоан Кроуфорд и Бетт Дейвис. Две актрисы, две сильные личности, которые входят в список величайших актрис в истории Голливуда. И вся команда заинтересовалась не столько текстом, сколько историей этих личностей. Все, кто задействован в спектакле, посмотрели этот сериал. Я посмотрел и фильм, который они снимали: «Что случилось с Бэби Джейн?» (в пьесе Дона Нигро он называется «Горгоны»). И могу сказать, что очень многое взял оттуда. Например, вокальный номер Милдред. В общем, подготовительная работа была сложной и интересной.
___________________________
В буклете спектакля отдельной строкой обозначено, что пьеса предоставлена агентствами «Независимый театральный проект» (Москва) и «Мартон Эйдженси» (Нью-Йорк). Перевод на русский язык сделан Виктором Вебером, с русского на кабардинский – Ларисой Маремкуловой. Текст со сцены звучит так, как будто изначально был написан на кабардинском языке. Ничто не режет слух – несомненная заслуга переводчицы. Только почему название спектакля остаётся «Горгонэхэр» при другом возможном, более адыгском варианте?
Лариса Маремкулова, заслуженный работник культуры КБР, переводчик:
– Дело в том, что в режиссёрскую версию не попала та часть текста, где объясняется, кто они есть – горгоны. И без этой части название «Горгонэхэр» повисло в воздухе. В получившемся варианте спектакль можно было назвать «Зэрыхьзэрийхэр», это звучало бы органичнее.
Что касается самого текста, я была им просто очарована, ничего так быстро не переводила. Вообще переводить для театра – для меня всегда особое удовольствие. Тут имеешь дело с текстом, который будет звучать. И когда я прочитала пьесу, в главных ролях сразу же увидела двух наших великих актрис, которых просто обожаю, – Людмилу Шереметову и Жанну Хамукову. Я видела их за репликами, я слышала их интонации. Они могут сыграть любую роль, но эти роли им подходят как нельзя лучше. Как будто пьеса написана для них.
Но при всей очарованности я понимала и опасения Дабагова по поводу пьесы. В ней действительно есть много похабщины, пошлости – не нашей совершенно. Я старалась сгладить некоторые моменты при переводе, но понимала, что убирать всю экспрессию не стоит. Это всё-таки история о перепалке двух побитых жизнью актрис. К тому же пошлость, которая смешит, не чужда нашей публике со времён незабвенного Бориса Утижева. Умеренность, конечно, важна, и этой умеренности я старалась придерживаться.
В целом спектакль состоялся. Актрисы сыграли потрясающе, введённая режиссёром съёмочная группа сделала постановку более динамичной, декорация великолепная, всё было на высоте. Но об одном своём огорчении не могу не сказать: финал получился скомканным. Мы заявляем, что спектакль называется «Горгоны», что это трагикомедия, но при этом убираем трагическую часть. Непонятный ход. В оригинале Рут убивает Милдред. Я смягчила финал до того, что они просто дерутся. Но и такой вариант не принят режиссёром. В конце получившая «Оскар» Рут перечисляет всех, кому она благодарна за этот успех: чуть ли не всех людей Америки, даже своего попугая и собаку. Но не называет имени актрисы, с которой снималась в фильме, с которой действительно прошла этот путь к успеху. Именно эта шокирующая человеческая подлость, наверное, и должна была составить трагичность истории. Но получилось, что есть драма, есть комедия, а заявленной трагедии нет.